Великий Эллипс - [48]

— Ну так вот, я говорю, что… — продолжал Сумасшедший Мильцин, — у Искусного Огня в ближайшие дни, похоже, будет не просто обильная пища, а настоящий пир, поскольку твои соотечественники уже добрались до меня.

— Мои соотечественники, сир? — занятый внутренним диалогом со своим творением, Невенской потерял нить разговора.

— Твои соотечественники, народ Разауля, дружище!

— Добрались, Ваше Величество?

— Безжалостная атака, просто безжалостная. Это не значит, что я действительно читаю эти плаксивые официальные послания, не забывай, я думаю, что вполне ясно изложил свое мнение по этому поводу. Но я отличаю эти особые разаульские писульки, когда они попадаются мне на глаза, последнее время приходит столько, что все мусорные корзины переполнены. Я полагаю, это неудивительно, принимая во внимание происходящее. Думаю, что тебя это тоже касается.

— Именно так, Ваше Величество, — согласился Невенской, в то время как голова его напряженно работала. Не так-то легко было вырвать свои мысли из объятий Искусного Огня, но необходимость подстегивала. Он был немного сконфужен, немного растерян, но знал, что все встанет на свои места, как только он овладеет собой. Так о чем же это болтает Сумасшедший Мильцин?

— Кузен Огрон продвигается на север, — задумчиво произнес Мильцин. — Конечно, этого следовало ожидать. Но кто бы мог подумать, что это случится сейчас?

Кузен короля Огрон — Огрон III, император Грейсленда, движется на север, вероятно, через земли Разауля. Грейслендские войска рвутся на север, к Рильску, столице Разауля. Местные жители, которые пытаются сдержать их продвижение, уничтожаются, и Безумный Мильцин естественно ждет, что его разаульский волшебник «Невенской» должен продемонстрировать растущую обеспокоенность.

Ниц Нипер, прячущийся под именем Невенской, должен это продемонстрировать, и он это сейчас сделает, только…

— Большой! Большой! Хочу быть большой! — полыхало из реактора.

— Сейчас не время, — ответил Невенской.

— Большой! Сейчас! Большой! Пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуй…

— Позже. Наберись терпения, — приказал он громко.

— Что такое, Невенской? — спросил король.

— Пришло время, когда силы судьбы должны соединиться и помочь Разаулю, сир. Момент настал. Спасение озаряет будущее.

— Будущее ближайшее или отдаленное?

— Позже. Наберись терпения.

— Ну что ж, это как-то вселяет уверенность, ну а что в настоящем? Ты заживо похоронил себя в этой лаборатории, но до тебя, конечно же, доходили россказни о грейслендских зверствах. Само собой разумеется, ты боишься за свою семью и друзей. Постой, напомни мне. Ты говорил как-то, но я не могу вспомнить название твоей родной деревни.

Невенской похолодел. Родной деревни? Несколько лет назад он наспех состряпал себе пеструю биографию, расцвеченную фантастическими деталями. Он придумал живописную глухую деревушку, где якобы появился на свет, но как же он ее назвал? Обычно он хранил в памяти такие подробности, но сейчас, когда он так сбит с толку и растерян…

Его память содрогалась в бессилии, а ладони стали холодными и влажными.

— Беда? Несчастье? Гибель? — вопрошал Искусный Огонь.

— Мне нужно что-то ответить королю.

— Съем его. И нет больше несчастья. СъемСъемСъемСъемСъем!

— Нет!

— Чтарнавайкуль, что ли? — вспомнил Мильцин. — Правильно я произнес?

— Абсолютно правильно, сир.

— Большим! Большим! Хочу большим!

— Не сейчас!

— Такие разаульские название может придумать только тот, у кого язык без костей, — пожаловался король.

— О, Ваше Величество, а для меня произносить их так же естественно, как дышать, — ответил Ниц Нипер.

— Я не умаляю достоинства твоего родного языка, дружище. Без сомнения, он обладает своей собственной грубоватой красотой. Позволь мне послушать его и оценить. Скажи что-нибудь на разаульском. Скажи, что хочешь.

Невенской чуть не вздрогнул. Он не знал ни слова по-разаульски. Сколько лет он себе говорил, что надо выучить хотя бы несколько фраз, так, на всякий случай, но у него никогда не хватало на это времени, а теперь уже поздно. От ужаса нервная дрожь побежала по спине, и как всегда от неприятных эмоций он почувствовал внутри пустоту.

— Ой! Больно! — закричал Искусный Огонь.

— Всего лишь несколько слов, — настаивал король.

Деваться некуда. Невенской глубоко вдохнул:

— Досщенска гога не восквхо, — только что придуманные слова произнеслись легко. — Алюсквайа тройин книг Мильциншвенскуль не Разаулевнитчелска.

— Ха, там и мое имя прозвучало! — воскликнул довольный король, видно, не ожидавший этого.

— Верно, Ваше Величество. — Пронесло. Тревога выпустила Невенского из своих железных объятий, отчего и в животе полегчало. — Я сказал: «Смиренный страх эмигранта по поводу находящихся в опасности его разаульских соотечественников найдет успокоение в мудрости Короля Мильцина».

— Очень славно сказано, Невенской. С чувством и искренне. Успокоение тебе гарантировано, и ты заслуживаешь его. Я свяжусь с кузеном Огроном. Я попрошу его о личном одолжении, пусть прикажет своим Северным экспедиционным войскам, чтобы они не трогали твою родную деревню Чтарнавайкуль. Ну что, тебя это вдохновляет? Мне нужен мой Невенской в здравом уме и хорошем расположении духа. Скажи мне, где точно эта Чтарнавайкуль находится? Должно быть, где-то на берегу реки Ганы.