Великий Бенин - [4]
За разговором не заметили, как наступили сумерки. Дневной свет угас. По воде заскользили легкие тени, предвестницы ночи. Свободные от вахты моряки ушли спать.
Спали на корабле вповалку, подстилая под себя собственное платье. Спальными помещениями служили свободные от груза трюмы. Там пахло гнилью, обильно плодились насекомые твари, пищали и дрались крысы.
Диего остался один.
Внизу под его ногами бежали быстрые волны и, ударяясь о нос корабля, разлетались множеством мелких брызг. Над его головой небо светилось махровыми звездами. Впереди, словно лоцман, плыло созвездие Южного Креста.
Пришел вахтенный проверить время. Сделать это здесь, в Южном море, было задачей нелегкой. Европейские мореплаватели привыкли узнавать время по «Стражницам». Вращаясь вокруг Полярной звезды, они, подобно стрелке часов, свершают полный круг за двадцать четыре часа, а за один час описывают дугу в пятнадцать градусов. Но вот уже несколько дней, как небо изменилось и ни Полярной звезды, ни Большой Медведицы, в которую входят Стражницы, не было видно.
Пока вахтенный заносил в журнал свои наблюдения, Диего недвижно стоял на носу «Санта-Инес». Однообразно и мягко плескался океан. Грандиозная ночь и огромное небо казались чудом. И, обратив лицо к звездам, юноша тихо сказал: «Не было профессорской дочки, не было профессорской сестры. Я покинул Коимбр для того, чтобы увидеть мир. Но через год, и не позже, я вернусь в университет, так как без знаний слепы глаза человеческие».
— Что ты, сынок? — не отрываясь от журнала, спросил через некоторое время вахтенный.
Диего не ответил.
Расчистив место среди ящиков и канатов, он лег тут же на палубе и сразу уснул.
Разбудил его утренний холод. Звезды погасли, и где-то далеко на горизонте появилась светлая полоса, отделившая небо от моря.
Вскоре в эту полосу врезался, выплыв из толщи воды, край золотого плоского диска. Он увеличивался, рос, делался объемным и, наконец, нестерпимо сверкающим шаром поплыл по небу. Призрачная паутина, сотканная из тысячи золотых лучиков, окутала корабль. Диего показалось, что не ветром, а солнечным светом наполнились паруса «Санта-Инес».
Восход солнца обещал хороший день. Ничто: ни небо, ни море, ни люди — не ждало бури. Даже боцман, бывалый моряк, не почувствовал ее приближения.
Глава III
Буря
Так водные пути мы открывали, Дотоле не открытые никем.
Камоэнс, португальский поэт XVI века.
Около четырех часов после полудня южная часть неба начала заметно темнеть — на ней появились маленькие тучки. Они медленно поплыли над синевой спокойного моря, сначала поодиночке, а затем сбившись в дружные стайки. Тучек становилось все больше, и скоро сплошная темная масса заволокла южную часть неба вплоть до самого горизонта.
— Взять марсель на рифы, — отдал приказ капитан.
Матросы быстро уменьшили поверхность паруса, прикрепив его свернутую часть к нижней рее.
— Убрать малые паруса!
— Есть убрать малые паруса!..
Тем временем тучи закрыли все небо и черная мгла опустилась на воду. Огромные вспененные волны, догоняя друг друга, понеслись навстречу «Санта-Инес», и страшный удар потряс ее корпус. Высоко задрав нос, каравелла взмыла на гребень гигантской волны. Упавшие назад паруса уже готовы были коснуться волны. Но этого не случилось. Корабль медленно выпрямился, чтобы тут же столкнуться с новой водяной горой. Им не было числа, этим чудовищным волнам. Одна за другой налетали они на корабль, пытаясь опрокинуть его, содрать обшивку. «Сан-та-Инес» стонала, как живое существо, ее крепкие мачты гнулись, снасти рвались под тяжестью наполненных ветром мокрых парусов.
Сикейра стоял на высокой площадке, крепко держась за ванты.
— Убрать все паруса! — гремел его голос, перекрывая рев и грохот моря.
— Есть убрать паруса!
Но это не помогло — вот-вот перевернется корабль вверх килем.
— Рубить бизань-мачту! Рубить грот-мачту! Качать воду! Качайте воду, тысяча чертей, или мы все очутимся на рыбьем пиру!
В блеске непрерывных молний, рассекающих небо и море, матросы деревянными насосами откачивали воду из трюмов. Сикейра бранью и угрозами подгонял их, грозил кинжалом, обещал ужасные наказания на том и этом свете. Его жесткий кулак не раз опускался на спину замешкавшегося.
А буря продолжала свою страшную игру. Ветер без устали швырял каравеллу по гигантским волнам, и казалось, корабль не выдержит этой бешеной скачки вверх — на гребень волны к черному небу, вниз — в черную бескрайнюю бездну моря.
К утру ливень стих и только мелкая, гонимая ветром водяная пыль носилась в воздухе. Затем угомонился и ветер. Море сделалось смирным, свернуло свои гигантские волны и спрятало их в толщу спокойной, слегка качающейся глади. Все облегченно вздохнули: буря кончилась, опасность миновала, корабль, хотя и сильно пострадавший, был способен держаться на воде. Отец Педро громко возносил хвалу богу за чудесное спасение, матросы, опустившись на колени, вторили молитвам святого отца. Ди Сикейра и кормчий, наспех перекрестясь, склонились над круглой коробкой, установленной в ящике на подставке. К счастью, коробка уцелела. В ней помещалась магнитная игла, укрепленная на круглой картонной картушке. В центре картушки была нарисована фигура — роза ветров; от нее во все стороны расходились компасные направления. Покрутившись, картушка направила иглу острием к лилии — цветку, отмечавшему север. Капитан велел принести карту, данную ему в Лиссабоне Гомишем, и долго изучал ее. Он точкой пометил местонахождение корабля в начале бури, затем, прикидывая силу штормового ветра, попытался установить, как далеко был отнесен корабль, и наконец решительно отдал команду:
