Великие шпионы - [62]

Мы так и не поняли, почему швейцарцы, добившись столь многого, под конец операции работали спустя рукава. Они не держали выявленные дома под наблюдением, иначе сумели бы схватить всю группу, включая Радо. Последний едва избежал ареста, придя к Амелю через несколько часов после налета полиции, когда в квартире еще шел обыск. К счастью, он не забыл взглянуть на часы, выставленные в витрине мастерской, и положение стрелок предупредило его об опасности. В нормальных условиях стрелки показывали полдень. Во время передачи или при наличии угрозы их переставляли на другое время. Поскольку Амель в момент ареста работал на передатчике, стрелки сигнализировали опасность, и таким образом Радо получил предупреждение до того, как успел постучать в дверь и попасть в руки полиции.

Все это мы доложили Центру через мой передатчик, который теперь остался единственным средством связи. Шеф выразил сочувствие, но заявил: от Люси идет настолько важная информация, что мы обязаны продолжать работу, а нам с Радо при содействии местных коммунистов следует постараться завербовать новых радистов и собрать новые передатчики.

Радо был охвачен беспокойством из-за развала организации и страхом за собственную безопасность. Причины бояться у него были, потому что он нарушал практически все принципы конспирации. Опасаясь слежки, он хранил почти все свои материалы у Амеля, в квартире которого был оборудован тайник. Эти материалы включали не только финансовую отчетность организации, но и копии всех отправленных радиограмм, часто вместе с незашифрованными черновиками. Мало того, этот идиот поместил туда и книгу шифров, и она тоже досталась полиции. Так что он имел все основания опасаться, что, владея шифром, швейцарцы смогут прочесть и все полученные радиограммы, записанные ими при прослушивании. Значит, я не только остался единственным, кто мог связываться с Центром, но и мой шифр стал единственным незасвеченным.

Полиция пошла еще дальше. Среди захваченных сообщений одно раскрывало детали новой швейцарской пушки «Эрликоп», считавшейся еще секретной, и после изучения наших радиограмм швейцарцы к вящему удивлению обнаружили, что источником информации военного характера был не кто иной, как их доверенный военный эксперт Люси. Таким образом, не один Радо оказался виновным в шпионаже непосредственно против Швейцарии, что побуждало Бупо рыть еще глубже, но его непродуманные действия поставили под угрозу наш самый ценный источник. А еще я смутно подозревал, что, проанализировав финансовые документы, полиция выйдет на меня и других членов организации. Как показали дальнейшие события, мои опасения не были необоснованными.

Несколько дней спустя Радо сообщил, что женевские коммунисты сумели связаться с Амелями и Бол-ли через тюремного надзирателя, который был тайным членом партии. Амель сказал, что ему предъявили мою фотографию как руководителя разведывательной сети. Значит, полиции не было известно о существовании Радо. (Фотографию швейцарцы, естественно, получили от абвера.)

Радо недолго скрывался в Берне, но вскоре осмелел и вернулся в свою квартиру. Однако ему показалось, что она находится под наблюдением, и он стал жить в семье коммунистов в Женеве.

Обо всем этом я доложил в Центр, который приказал мне возглавить группу. Шеф добавил, что дал указание Радо передать мне двух основных связников — Пакбо и Сисси. Хотя Радо больше не пользовался своим шифром, Центр иногда еще отправлял указания этим шифром. Они считали, что без ключа, попавшего в руки противника, раскрыть их шифры невозможно, что такой опытный разведчик, как Радо, допустил глупость и поднес шифр швейцарцам на тарелочке.

Радо согласился вывести меня на Пакбо, но сказал, что Сисси отказалась иметь со мной дело. По его словам, пару месяцев назад к ней приходили двое, в которых она заподозрила немецких агентов, и потому она боится прямых контактов со мной. Так утверждал Радо, но, как я узнал впоследствии, это имело весьма отдаленное отношение к истине. На самом деле Сисси просила дать ей выход на меня, но Радо отказался это сделать. Понять причину нетрудно. Радо хотел любой ценой сохранить контроль над организацией и ради этого не побоялся нарушить прямой приказ шефа. Он также опасался, что при встрече с Сисси я получу возможность сравнить записи, особенно финансового характера. Радо списывал на меня немалые суммы, предназначенные для уплаты Сисси и другим агентам, но значительную часть при этом присваивал. Расхождение в случае нашей встречи немедленно вскрылось бы, как и произошло год спустя.

По этой причине Радо настаивал, что будет по-прежнему получать информацию от Люси через Сисси и передавать мне через связного. Он также предложил, что сам будет связным между Пьером Николя и мной. Пьер был сыном Леона Николя, лидера крайне левых в Женеве, и занимался подбором радистов на случай, когда мы сумеем запустить новые станции. Определили также конспиративные убежища Пьеру и мне на крайний случай.

Радо заявил, что для организации и для него лично лучше всего будет, если он скроется в английской миссии (советской в Швейцарии, естественно, не было, ближайшие советские представительства имелись в Анкаре и Лондоне). Очутившись там, он был защищен дипломатическим иммунитетом, а организация работала бы, как прежде, с той разницей, что в игру включились бы англичане. Сам Радо не имел с ними контактов, но Пакбо через своего связного Солтера, атташе при миссии одной из балканских стран, связался с ними и получил ответ, что британцы готовы приютить Радо в случае необходимости. Итак, в Швейцарии вопрос был решен, требовалось только получить согласие Центра. Я передал туда просьбу Радо разрешить ему скрыться у англичан. Почти немедленно центр ответил категоричным «нет». Дальше говорилось, что они удивлены, как такому опытному разведчику вообще могла прийти в голову подобная мысль — ведь «англичане выследят линии связи и будут ими пользоваться для себя».