Великие шпионы - [59]

И дальше. Они уже близились к концу, когда Фукс впервые заговорил о своем раскаянии.

«Я понимаю, что не могу вернуть назад то, что произошло, и что в моих силах лишь попытаться как то исправить причиненный мной ущерб. Прежде всего следует обеспечить, чтобы Харуэлл пострадал как можно меньше и чтобы я сохранил все, что можно, от прежних хороших отношений с друзьями. Сейчас это заботит меня в первую очередь, и мне трудно сосредоточиться на чем-то другом.

Однако мне ясно, что я должен буду очертить объем переданной мной информации и постараться помочь, насколько мне позволяет совесть, остановить других людей, которые еще совершают то, что делал я. Мне неизвестен по имени никто из тех, кто занимается сбором информации для русского правительства. Есть люди, которых я знаю в лицо, которым вверял свою жизнь, как и они мне свои, и я не уверен, что буду в состоянии сделать что-либо, способное причинить им вред. Они не работают в моем центре, но являются посредниками между мной и русским правительством.

Вначале я считал, что мои действия сведутся к сообщению русским властям о том, что работы по созданию атомной бомбы продолжаются. Я передавал результаты лишь моей собственной работы, но именно в Лос-Аламосе я совершил то, что считаю наихудшим своим поступком, а именно передал сведения о принципиальной конструкции плутониевой бомбы.

Позднее в Харуэлле я начал задумываться о том, какую же информацию передаю, и начал фильтровать ее, но затрудняюсь сказать, что и когда передал, потому что этот процесс шел параллельно с моими сомнениями. В последний раз я передавал информацию в феврале или марте 1949 года.

До начала моей работы в атомном проекте большинство англичан, с которыми я общался, принадлежали к левому крылу и были в той или иной степени затронуты этой философией. По прибытии в Харуэлл я сталкивался с англичанами других убеждений и в очень многих обнаружил ту твердость, что позволяет вести достойный образ жизни. Не знаю, где источники этой силы, думаю, они тоже не знают, но она есть.

Я прочел настоящее заявление, и оно, насколько мне известно, записано верно».

Затем он подписался «Клаус Фукс», а Скардон ниже добавил, что Фукс полностью прочел заявление, внес поправки, какие считал нужными, и расписался на каждой странице.

Фукс, впрочем, имел еще одну оговорку, лишний раз подчеркивающую, в каком отрыве от реальности он пребывал: он отказался сообщить Скардону технические детали конструкции атомной бомбы, которую когда-то выдал русским, на том основании, что Скардон не имеет допуска к подобной информации. Эту информацию он согласился сообщить специалисту — Майклу Перрину, вместе с которым работал в 1942 году под началом сэра Уоллеса Акерса в проекте «Тьюб эллойз», а сейчас тот служил в отделе атомной энергии министерства снабжения. Встреча была назначена на 30 января в Лондоне; Фукс сказал, что за уик-энд отдохнет и соберется с мыслями. Он повторил, что беспокоится о своем будущем и не хочет тратить времени даром. После чего вернулся поездом в Харуэлл опять-таки один.

В ту же ночь произошла странная вещь. Арнольду доложили, что в кабинете Фукса горит свет. Он немедленно отправился в административный корпус и отпер входную дверь. Действительно, в кабинете Фукса светилась лампа и, судя по звукам, там кто-то находился.

Арнольд отпер комнату напротив. Верхняя часть перегородок между кабинетами, на высоте двух с половиной метров от пола и до самого потолка, сделана из стеклянных блоков. Забравшись на шкаф, Арнольд смог заглянуть через коридор в кабинет Фукса. Тот сидел за столом и просматривал бумаги. Дверь в кабинет была открыта, сквозь нее выходил дым от сигареты Фукса. Все остальное здание было погружено во тьму.

Арнольд долго наблюдал за ним. В этот момент еще многое было возможно. Не исключалось, что Фукс все-таки намерен покончить жизнь самоубийством. Или ночью бежать из Англии, прихватив документы. А может быть, он хочет их уничтожить.

Арнольд молча выжидал. Но Фукс спокойно читал, иногда вставал, брал из шкафа другие документы и аккуратно раскладывал на столе. Около одиннадцати он встал, не убирая бумаг со стола и не выключая свет, запер кабинет и ушел. Арнольд решил, что Фукс вернется, хотя бы чтобы выключить свет, и продолжал стоять на шкафу.

Однако прошло не менее часа, пока Фукс вернулся. Он сел за стол и снова начал читать. Это заняло еще полчаса, а Арнольд все наблюдал. Наконец, в половине первого ночи Фукс поднялся, выключил свет, запер кабинет, сел в машину и поехал домой. Тогда Арнольд зашел в кабинет и убедился, что бумаги, которые читал Фукс, были малозначительными. Они также остались неубранными, и никто не входил в кабинет, пока там не произвели официальный обыск после ареста Фукса.

Утром в понедельник, 30 января, Фукс уехал поездом в Лондон. Он вышел на Паддингтонском вокзале в 10.45, и Скардон отвез его в военное министерство, где ждал Перрин. Фукс вдруг заявил, что вспомнил кое-что о своих связях с русскими. По его словам, он был уверен, что другие ученые, помимо него, тоже работают на русских. Вспомнил он и место последней встречи со связным, на которую не пришел. Это был паб «Пятнистая собака» в Путни или другой, у станции метро «Вуд-Грин».