Великие шпионы - [119]

Устранение Ребета и Бандеры было первоочередным заданием в борьбе Москвы с украинскими националистами. То, что поручили Сташинскому, было обыкновенным политическим убийством, но советская разведка очень постаралась, чтобы это преступление никак не связывалось с Кремлем.

Первой жертвой стал идейный интеллектуал Ребет. Этот антисоветский публицист и украинский писатель вызывал у Москвы особую ненависть. Советская разведка установила, что он работает в двух эмигрантских учреждениях в Мюнхене. По описанию, это был человек среднего роста, крепкого телосложения, с быстрой походкой; он носил очки, а на бритую голову надевал берет.

Вторая жертва Сташинского, Степан Бандера, был совершенно иным. Прозванный Хитрым лисом, он более пяти лет умудрялся ускользать от подсылаемых к нему убийц. Он был живым символом украинского сопротивления, чем-то вроде Ленина в изгнании, и безмерно докучал Советскому правительству. Он железной рукой правил своей организацией, и его тактика мало чем отличалась от советской. В хаосе послевоенного Мюнхена он устроил «бункер» — так назывались убежища националистических партизан в Западной Украине, — где беженцев, утверждавших, что явились из подполья, досконально проверяли, и тех, в ком подозревали советских шпионов, уничтожали. Сташинский мало что знал о жизни Бандеры в Мюнхене, кроме того, что тот ездит в «опеле», иногда по воскресеньям посещает эмигрантскую украинскую церковь, пользуется псевдонимом Поппель и время от времени навещает любовницу.

Руководители Сташинского решили, что он исчерпал легенду Лемана, особенно в Мюнхене, где часто бывал, и подготовили для него другую легенду. В деле Ребета он фигурировал под именем Зигфрида Дрегера, который в отличие от Лемана действительно был жителем Эссена. К Бандере он пытался проникнуть как Ганс-Иоахим Будайт из Дортмунда.

Под псевдонимом Дрегер Сташинский приехал в Мюнхен и поселился в отеле вблизи одного из эмигрантских учреждений, где работал Ребет. Несколько дней он крутился в этих местах, пока не заметил из окна отеля человека, похожего на Ребета. Через несколько часов он уже преследовал его по улицам Мюнхена до редакции эмигрантской газеты «Сучасна Украина» на Карлсплац. Пытаясь установить маршруты передвижения Ребета, Сташинский несколько дней ходил за ним по пятам. Иногда это преследование становилось чересчур опасным. Как-то под вечер он зашел в трамвай следом за Ребетом. Толпа прижала его к объекту слежки, и Богдану пришлось сойти на следующей остановке, чтобы не дать Ребету возможности запомнить его внешность. Пока Ребет был на работе, Богдан проник в его дом через незапертый черный ход. В конце концов он решил, что лучше всего убить Ребета в старинном кирпичном здании редакции на Карлсплац, примыкавшем к одним из трех средневековых городских ворот.

Сташинский доложил начальству, что у него все готово. Из Москвы в Карлхорст приехал специалист, доставивший совершенно секретное орудие убийства. Этот алюминиевый цилиндр имел два сантиметра в диаметре и пятнадцать в длину и весил меньше двухсот граммов. Начинкой служил жидкий яд, герметично запаянный в пластмассовой ампуле. Яд не имел ни цвета, ни запаха. При нажатии цилиндр выстреливал тонкую струю жидкости. Перезарядить его было нельзя, после использования оружие следовало выбросить.

Для надежности, как объяснил Сташинскому московский оружейник, струю яда следовало направить прямо в лицо жертве, чтобы она ее вдохнула. Но можно целиться и на уровне груди, потому что пары поднимаются вверх. Эффективная дальность не превышала сорока сантиметров, но Сташинскому было приказано поднести цилиндр еще ближе. Ядовитые пары при вдыхании поступали в кровь. В результате артерии, снабжающие кровью мозг, почти мгновенно закупоривались — в них откладывалось нечто вроде тромбов. Московский специалист утверждал, что смерть наступает максимум за полторы минуты и что задолго до того, как сделают вскрытие, яд полностью исчезнет из организма, не оставляя никаких следов. (Что это за яд, Сташинскому не говорили.) Ему посоветовали держать оружие завернутым в газету и встретить жертву, когда та будет подниматься по лестнице. Тогда ему будет удобно нацелить цилиндр в лицо жертве, выстрелить и спускаться дальше.

Считалось, что носитель цилиндра с ядом не подвергается опасности, если отвернет голову в сторону от струи. Тем не менее Сташинскому выдали таблетки, расширяющие артерии и обеспечивающие приток крови, на случай, если он вдохнет хотя бы ничтожное количество яда.

На следующий день Сташинский со своим непосредственным начальником и московским оружейником поехали на окраину Восточного Берлина, в лес, где к дереву была привязана собака. Сташинский присел на корточки, держа цилиндр, коллеги стали по бокам. Он выставил цилиндр в сорока сантиметрах от носа собаки и нажал спуск. Брызнула струя, и пес мгновенно повалился на землю, не издав ни звука. Однако он еще три минуты дергался в агонии.

В октябре Сташинский вылетел из берлинского аэропорта Темпельгоф в Мюнхен. Оружие он вез в чемодане внутри колбасной оболочки. Ему не выдали яда на случай провала. Он мог полагаться лишь на собственную ловкость, легенду Дрегера, а в штабе ему еще раз напомнили, что лучший выход для него — выполнить задание и как можно скорее убраться из Мюнхена. С центром он должен был связываться с помощью открыток, содержавших заранее обусловленные кодовые фразы. Он был предоставлен сам себе.