Великие русские старцы - [144]

Двадцать семь лет, до самой кончины, как неугасимая свеча, простоял Наум на определенной ему службе при гробах святых чудотворцев Соловецких, не изменив и здесь образа своей жизни, несмотря на преклонные лета.

Церковь преподобных никогда не отапливалась и зимой, а отец Наум, во время самых сильных морозов, никогда не надевал теплой одежды и по-прежнему носил только подрясник и рясу. Иногда ему говорил: «Батюшка, ведь ты застыл», но он с улыбкой отвечал: «Ничего; зато не дремлется».

Будучи свободным от общих послушаний, отец Наум не позволял себе быть в праздности. Зимой он занимался заготовлением дров и деланием для сетей деревянных поплавков. Этими поплавками постоянно была наполнена его келья, так что едва оставалось место для прохода. Для летних трудов он имел в разных местах пять небольших, им самим устроенных, огородов, на которых, как неутомимый муравей, он трудился ежедневно; сеял ячмень и овес; сажал разные овощи. Но редко он вкушал от плода рук своих, раздавая все братии и приезжавшим корелам. Сон отца Наума был очень короткий: днем он никогда не спал; ночью же за час до утреннего пения будил своих соседей звоном в колокольчик, повешенный в коридоре. Постелью служила ему простая доска, а изголовьем — полено.

Пребывая в постоянных трудах, отец Наум не держал продолжительных постов, но воздержание его можно назвать постоянным постничеством. Не имея в келье ничего съестного, он в трапезу ходил ежедневно к обеду и ужину, но пищи употреблял немного.

Старец неопустительно ходил в церковь к богослужению, и никто не запомнит, чтобы он когда-либо оставил какую службу. Бывало только, что он иногда не поспевал к началу утрени, и в таком случае, называя себя ленивым и нерадивым, обыкновенно говорил: «Заспался я сегодня и не слыхал благовеста», хотя на самом деле за час до утрени будил других от сна.

При всем старании старца укрыться от людей и быть незнаемым, его посещали многие великие и малые мира сего. Два архиерея — олонецкий Игнатий и архангельский Варлаам, в бытность свою в Соловецком монастыре, посещали его келью и беседовали со старцем.

1853 год был последним в жизни старца Наума. Впрочем, он до последних дней ходил в церковь, не оставлял своих трудов; и, судя по его бодрости, даже нельзя было предполагать близость его кончины. Дня за четыре до смерти братия заметили болезненное изнеможение его, но сам больной, едва передвигая ноги, ходил в церковь. За два дня пред смертью, Пришедши к вечерни, он с большим трудом мог зажечь свечу пред иконой Божией Матери, заметив подошедшему на помощь ему иноку: «В последний раз сам зажгу». После этого он не был уже в церкви.

Старец Наум скончался 10 июня 1853 года.

Духовные поучения

◊ Старец Наум не имел дара слова, но простые и краткие наставления его, взятые с опыта, исполненные силы и духа, производили глубокое впечатление на того, кто искренно искал у него совета.

«Келья — та же пустыня», — говаривал старец Наум сетующим о пустынном безмолвии.

В самом деле, живя в многолюдстве, он, кроме своей, не бывал ни в одной братской келье; любя одинаково всех, не питал ни к кому особенного пристрастия; и постоянно погруженный в заботу о своем спасении, ко всему казался равнодушным. При таком настроении, действительно, и среди людей можно быть как в пустыне.

◊ «Читай Псалтирь, одну Псалтирь», — советовал он ученым и неученым, и не похвалял читающих много книг. Видно, что он был вполне проникнут учением о Псалтири великих отцов Церкви, как изложено в предисловии к церковному изданию книги псалмов.

◊ Находящимся в послушаниях и не имеющим возможности быть при церковных службах старец Наум говорил, что «памятью о Боге, усердное отправление всякого труда равно церковной молитве; то и другое равно благоугодно Богу и нам полезно».

◊ Наемных людей, живущих за монастырем и от утра до ночи занятых работами, он увещевал, встав от сна, полагал с молитвою к Богу какое-либо число поклонов. Вероятно, и сам старец поступал так в первые три года монастырской жизни.

◊ Всем вообще инокам и мирянам, спрашивавшим у него, как спастись, обыкновенно говаривал: «Спрашивай у своей совести, слушайся ее, и она наставит тебя на путь спасения».

◊ С любезностью приветствуя новопостриженных, он увещевал их с внешним пострижением власов отложить все пожелания и страсти тела и души, — «уста удалять от празднословия и клеветы, чрево — от невоздержания; руки — от худых дел, а ноги, чтобы знали два пути — в церковь и к послушанию, и особенно оберегал ум и сердце от греховных помыслов, и таким образом всецело прославлять Бога в душах и телесах наших».

◊ Старец Наум считал иноческую жизнь выше мирской и первую называл царством, а последнюю — состоянием рабства. «У монахов два царства: они царствуют здесь и по смерти надеются царствовать», — так восклицал он, при виде свободных от многопопечительности мирской и от всяких соблазнов и поводов к греху, в тихом пристанище служащих Богу в подвигах молитвы.

◊ Испытав в жизни своей скорбь и тесноту, старец Наум обладал особенною способностью утешать изнемогающих под бременем напастей и искушений. «Не скорби, брат, бедами и искушениями мы идем в Царство небесное». Скорби он уподоблял буре, которая временно шумит, но скоро сменяется тишиной и спокойствием.