Великие рогоносцы - [158]

Ну чисто хирургическая операция в хорошей клинике: с хирургом, ассистентами и медицинской сестрой, подающей инструменты.

Привилегией клещевания пользовались те осужденные, которые покушались на монарха. И неважно, осуществили ли они свое намерение или нет. На примере Дамьяна, пустяшно ранившего французского короля Людовика XV, о котором мы писали выше, часто такие пытки были неадекватны поступку, если конечно вообще можно говорить о какой-то законности применения пыток. Кроме вливания в раны кипящих жидкостей всевозможного сорта от олова до серы, к покушавшемуся применяли процедуру сожжения его руки. Преимущественно правой, которой преступник ударил короля. Руку отрежут потом. Сначала ее будут мучить. Молча и даже с какой-то тоской смотрел Равальяк, убийца Генриха IV, как жгут обмазанную в смоле его правую руку, перед тем как ее отрубить и бросить в костер, а пепел развеять по воздуху.

Со знанием дела и эрудицией Сансон нам объясняет, «что такую „совершенную“» пытку как кол, совсем забыли, после семнадцатого века. Эта изощренная пытка, которую любил применять в России Петр I, после семнадцатого века ушла в область анахронизма, а бывало так ею гордились тираны — монархи и инквизиция, что даже к девушкам ее применяли. Сансон нас информирует, что к такой пытке «приговорили одну молодую и очень красивую девушку. Положив осужденную на живот, один человек садился на нее, другой держал ее за шею. Ей вставили в задний проход кол, который вбили посредством колотушки. Кол вкололи в землю. Тяжесть тела заставила его войти глубже и часто он выходил подмышкой или между ребер». Такую мучительную казнь-пытку применяла королева Фрегонда. Но почти через четыре столетия у Петра I кол стал очень популярной формой и пытки и наказания. Вспомним, что любовника своей первой жены Евдокии Лопухиной майора Глебова подвергли именно этой пытке, и он несколько дней, истекая розовой пеной, умирал на колу на очах своей жены, которая, не выдержав его мук, покончила с собой.

Такая пытка почти до девятнадцатого века применялась в Турции. Вообще если Запад тяготел к испанским сапогам и клещеванию, Восток — посадке на кол. Избежавший смерти от такой пытки один турок рассказывает: «Вы, может быть, не знаете, господа, что такое пика? Это заостренное оружие на верхушке наших миноретов, весьма похожее на стрелу громоотвода. Меня посадили верхом на такую острую пику, а чтобы я лучше сохранил равновесие и равномерно в нее входил, к каждой ноге привязали по два пушечных ядра. Сначала я почувствовал ужасную боль. Железо медленно впивалось в мое тело. И я бы погиб, если бы ядра не отвязались и с грохотом не упали у моих ног».

Железо не вошло турку в подмышки, его удалось спасти и это исключение, когда осужденному удалось избежать смерти.

Японцы и китайцы, известные своим мастерством владеть мечом, использовали его не только для борьбы с врагом, но и для смертной казни. О таком способе наказания описывает нам одна китайская проститутка, обслуживавшая «красную» гвардию. Всех осужденных посадили в яму, зарыли по горло землей и одетый в кимоно с широким поясом воин, танцуя и приплясывая, прыгал между этими головами и поочередно одним изящным движением меча сносил их. Ритуальный свой танец он закончил только тогда, когда последняя голова осужденного слетела с плеч.

Каждая страна внесла свою лепту в элемент наказания — придумывала свои пытки с одной целью — сильнее заставить человека испытать боль. Но нигде, кажется, так не развилась институция боли, как во Франции времен инквизиции.

«Франция вся целиком — колдунья», — сказал Эшель, осужденный Карлом IX. Франциск I, Генрих II, особенно его метриса Диана Пуатье, возобновили охоту за ведьмами. Их находили всюду. Достаточно было малейшего доноса, чтобы потащить ее в инквизиционный суд, который никогда обвиняемую не оправдывал. Доходило до курьезов. «Какая-то колдунья призналась под жестокими пытками, что она выкопала на кладбище тело недавно умершего ребенка для своих магических штучек. Муж говорит: „Пойдите на кладбище. Ребенок на своем месте“.

Разрыли могилу и, действительно, находят в гробу труп ребенка. Но судья вопреки явному свидетельству решает, что это только видимость, создаваемая дьяволом и женщину сжигают».

Пылают яркие костры у Филиппа Красивого, у Изабеллы Арагонской, испанской королевы, у Марии английской Тюдор «Кровавой Мери», горят в них и Жанна д’Арк, и Джордано Бруно, и Ян Гус. Ничто не в состоянии остановить кровавое пламя. Царствование даже такого великодушного короля как Франциска I, начавшееся сплошными празднествами и торжествами закончилось среди ужаса религиозных гонений.

Франциск I давно умер. После него будут Францией править еще четыре короля. Но ничего не изменится при Людовике XIII. Та же инквизиция, та же охота на ведьм. С легкой руки Иннокентия VIII, римского папы, казнившего женщин даже за то, что корова не дает молока с тех пор как соседка рядом появилась, что подохли две курицы и петух, что у беременной появилась боль в пояснице. Тащили бедных молодых, до восемнадцати лет не доходило, женщин в костер, предварительно раздев, с похотливым любопытством и нездоровым блеском глаз внимательно рассмотрев ее чудесное тело, чтобы топтать, ломать и жечь это тело — дьявольское семя похоти, вожделения и неизведанных страстей. Из которых самое страшное — дикий садизм инквизиторов.