Великие религии мира - [14]

Религия Олимпа, религия обожествленной человеческой силы, расковала человека физически и умственно, но не подняла его нравственно. Человек стал владыкой природы. Он не зависит больше от ее стихийных сил. Он побеждает холод и мрак — огнем, ветры — каменными стенами, морские пространства — кораблями, капризы погоды и почвы — своим трудом. Но духовно человек зависим и беспомощен. Им распоряжаются все те же стихийные силы, беспощадные и непонятные, и он перед ними жалок и слаб. Где та нравственная сила, которая заставит людей видеть нечто более могущественное, чем смерть? Геракл о ней ничего не знает. Героизм исчерпывает себя.

Наступило время, когда Греция достигла зенита своей славы. Союз греческих городов (полисов) во главе с Афинами победил великую Персидскую державу. Искусства, науки, ремесла, система государственного устройства — все это складывается в то великое целое, которое осталось в веках, как время Перикла. Вождь афинской демократии собирает вокруг себя самые высокие умы, самых выдающихся современников. В кружок его подруги Аспазии входят философ Анаксагор, скульптор Фидий, Софокл, Эврипид и молодой Сократ. Фидий воздвигает огромную статую Афины Паллады, фигуру из слоновой кости, одетую в золото (символ небывалого богатства города). И именно тогда возникает греческая трагедия. Мы уже говорили о «Прикованном Прометее» Эсхила. Эсхилу же принадлежит трилогия «Орестея», в которую входят трагедии «Агамемнон», «Хоэфоры» и «Евмениды». Все герои этихтраге-дий — поистине герои. Все они так или иначе воплотили греческий идеал человека. Агамемнон — вождь ахейцев — бесстрашный царь. Он не раз именуется достойнейшим из мужей. Однако этот бесстрашный достойнейший муж согласился принести свою дочь Ифигению в жертву богине Артемиде, чтобы та дала попутный ветер ахейскому флоту. Спеша отомстить за похищение Елены, главнокомандующий легко соглашается уплатить за успех военной операции кровью девушки. Но стоила ли война такой жертвы? Справедливо ли было для того, чтобы вернуть неверную жену Менелаю, убивать неповинную? Чему, собственно, принесена она в жертву? Не честолюбию ли отца, думающего только о подвигах, которые его прославят и обогатят? Военные подвиги превыше всего в гомеровской Греции, и потому героя не судят. Но мать Ифигении, царица Клитемнестра, никогда не простит мужу убийства дочери. Завязывается страшный клубок. Пока рассказ идет об ужасных страданиях матери, которую обманом заставили привезти дочь якобы на свадьбу, сочувствие зрителя (читателя) на стороне Клитемнестры. Доблестный Агамемнон внушает ужас. Но вот Клитемнестра со своим любовником убивает мужа, и проклятия падают на их головы. Почему? Когда Клитемнестра выходит на сцену и рассказывает хору о своих страданиях, разве месть не должна казаться грекам естественной и справедливой? Как будто бы да, но совершенная месть приводит их в ужас. Ибо нет ничего ясного и однозначного. Агамемнон то герой, то злодей. Хор может негодовать на злодея, но он оплачет героя. Все сплелось в один узел. Кто же его разрубит? Новый герой?

Сын Агамемнона Орест — сама справедливость. Это светлый и чистый юноша. Он должен поступить так, как надо. Но как надо? И как можно покарать зло, не отомстив? Значит, надо мстить. Но ведь убийца не только убийца, это — мать, к тому же когда-то страшно обиженная отцом. Как быть с этой многозначностью мира? Как разобраться в этом разуму? Как ему понять, что хорошо, что плохо? Хорошо было Гераклу отрубать голову чудовищной Лернейской гидре. Но в жизни, оказывается, гидра может быть твоей матерью. Нам кажется, что не может быть однозначного решения, что надо вырваться из порочного круга, из плоскости, и найти какое-то новое измерение, глубину, — и вот в ней обозначится выход... Но древние греки не знают его. Душа Ореста мечется. Аполлон вынуждает его действовать, мстить. Орест убивает мать. И снова то, что шире традиционного разума, больше четких, узких понятий, подымается, окружает его, как океан, и грозит поглотить. Эти внутренние голоса воплощены в образах эриний, преследующих юношу. Ему не удается спрятаться за Аполлона. Они обступают и Аполлона. Они хотят тягаться с ним. С трудом защищает он Ореста от ночных темных внутренних голосов — эриний. Эсхил устраивает суд, где обвинители — эринии, подсудимый — Орест, защитник — Аполлон, а председатель суда — сама Афина. Олимпийцы не всемогущи, они взывают к суду человеческому. И только половина голосов на их стороне. Афине удается добиться компромисса. Она всячески задабривает эриний и их мать — темную невнятную Ночь. Они признаются не мрачными чудищами, а полноправными богами, которым люди должны приносить свои жертвы, — Евменидами. Происходит замирение и оправдание Ореста. Но читателю или зрителю ясно, что замирение это временное и непрочное, а оправдание неубедительное. Сильнее всего чувство безысходности, невозможности решить вопрос прежним однозначным путем. Злодеяния и страдания громоздятся одно на другое и вместо того, чтобы распутать узел, все туже затягивают его. Дурная бесконечность, порочный круг. Что же такое добро и что зло? Боги не дают на это ответа. Герой теряет ориентиры.