Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней - [227]

Сам марксизм преподносился нам в таком виде, что избежать насмешливого отношения к нему было просто невозможно. Вот, например, описание одной реальной истории. Мы изучали статью Ленина о профсоюзах, в которой вождь мирового пролетариата, хотя и признавал формальную логику в сфере домашнего обихода, все же громил Бухарина именно за то, что тот подходит к профсоюзам с позиции формальной, а не диалектической логики. «По Бухарину, — говорил Ильич, — профсоюзы, с одной стороны, то, а с другой стороны — другое. Это — типичная формальная логика. А на самом деле, т. е. с точки зрения логики диалектической, профсоюзы со всех сторон суть школа коммунизма». Иллюстрируя ограниченность формальной логики, Ленин ссылался на стакан. «Стакан, — говорил он (очевидно, он вертел стакан в руках в это время или пил воду, наливая из непременного на таких заседаниях графина), — с одной стороны, можно использовать как инструмент для забивания гвоздей, а с другой — как орудие для питья». Это все нам и разжевывал доцент, специалист по диалектической логике. Он так долго и дотошно это делал, что в конце концов запутался сам и заявил, что стакан, согласно Ленину, со всех сторон есть школа коммунизма, а что профсоюзами можно заколачивать гвозди.

Я не был исключением в моих насмешках над марксизмом. Это было обычным делом в нашей студенческой среде. Причем все шутники при этом добросовестно сдавали экзамены по марксизму, защищали дипломы и диссертации, становились профессиональными теоретиками марксизма, преподавателями и пропагандистами. Шутили многие, но основы для этого и последствия у нас были различными.

В пятидесятые годы я имел счастье пару лет подрабатывать на жизнь в заочной Высшей партийной школе при ЦК КПСС. Многие анекдотические ситуации для моих книг я почерпнул в этой кузнице идеологических кадров. Все слушатели этой ВПШ должны были писать курсовые и дипломные трактаты, в которых они должны были показать свою способность подходить к проблемам марксизма-ленинизма творчески. А таких новаторов были сотни из всех районов страны и из всех сфер жизни общества: партийные работники из Якутии и с Кольского полуострова, профсоюзные деятели с холодного Урала и из солнечного Крыма, директора ювелирных магазинов и плодоовощных баз из Москвы и Алтайского края, офицеры, бухгалтеры, сталевары, хлеборобы и даже коменданты тюрем. И все должны были творчески развивать марксизм! И это в стране, где даже главному идеологу запрещено переставлять запятые в никем не читаемых сочинениях классиков, написанных ими еще до достижения половой зрелости! Творческие идеи курсантам должны были подсказывать мы, преподаватели. А так как нам платили поштучно (не помню сейчас, сколько именно, кажется, рубля по два за один трактат, в переводе на нынешние деньги), мы были заинтересованы в том, чтобы охватить как можно больше таких «новаторов». И чего только я тогда не измышлял! А таких, как я, были десятки. Если бы все эти творческие вклады в марксизм собрать вместе, предать гласности и включить в марксизм, то последний не то что поднялся бы на новую недосягаемую высоту, а просто-напросто умчался бы в пространство с космической скоростью. Только бы его и видели!

В какой-то из моих книг описан партийный работник высокого ранга, который обращался к преподавателю философии на «ты», а к категориям диалектического материализма на «вы». Эта история на самом деле случилась со мной. Я «натаскивал» такого партийного бонзу в заочной партийной школе.

Как член партии, я должен был выполнять общественные поручения. Первое время я должен был читать пропагандистские лекции на разные темы, в том числе на темы о коммунизме. Я, хотя и старался быть серьезным, долго выдержать не мог. Мои лекции стали превращаться в «балаган», как записали потом в решении партийного собрания, и меня от пропагандистской работы отстранили. Произошло это после лекции, в которой я сделал предметом посмешища утверждение Ленина о том, что при коммунизме денег не будет, а из золота будут делать унитазы. Лекция была у строителей. Они живо реагировали на эту ленинскую мысль. Один рабочий сказал, что золото на унитазы не годится, так как слишком тяжелое. Другой рабочий заметил, что золото сразу же разворуют, унитазы распилят на кусочки, которые будут циркулировать вместо денег. И коронки для зубов все будут делать. Третий рабочий сказал, что у золотых унитазов придется ставить охрану, чтобы не разворовали. Идешь в туалет, а там у унитаза с одной стороны стоит милиционер, а с другой — сотрудник КГБ. Кто-то сказал, что тогда тем более разворуют, сговорятся и пропьют на троих. Кто-то заметил, что при коммунизме милиция и КГБ отомрут. Ему возразили, что лучше пусть не отмирают. И тюрьмы тоже пусть лучше останутся. Без них нельзя. Разворуют. Ограбят. Изнасилуют. Зарежут. Вот в таком духе под общий хохот проходила моя беседа. Но кто-то написал донос в райком партии, и мне устроили головомойку за «глумление над святынями марксизма».

Но я так и остался бы в моем отношении к марксизму на уровне шутовства, если бы не занялся серьезным профессиональным его изучением и если бы не стал специалистом в области логики и методологии науки. Лишь на этой основе я отнесся к марксизму как в высшей степени важному явлению в истории человечества. Я не просто отверг его. Я выработал для себя учение, которое касалось тех же проблем, но удовлетворяло требованиям моего государства. Я изложил его в многочисленных социологических, публицистических и литературных сочинениях, к которым я отсылаю читателя.