Великие перемены - [30]

«Эй ты, желтая свинья, убирайся туда, откуда взялся!» и так далее. Все они были, конечно, пьяные, распевали песни, один из них вылил мне на голову из банки остатки пенящейся жидкости, потом они собрались наброситься на меня. С помощью компаса времени я мгновенно сделал прыжок на тридцать лет назад. Я даже рассмеялся, когда потом из безопасного угла посмотрел на эту ужаснувшуюся моему внезапному исчезновению и воющую от страха свору. Один из бритоголовых даже наделал в штаны, но это действительно было страшно.

Нужно внимательно следить за тем, чтобы подобные выходки молодых не привели к пропасти. Но эти большеносые, они ни на что не обращают внимания. Они уползают в свои дома и полагают, что там они в безопасности. Пока что. Но долго это не может продолжаться. Эти люди в кожанках, устраивающие на улицах охоту за другими людьми на своих гремящих двухколесных повозках, вскоре перестанут с уважением относиться к запертым дверям.

Ну ладно — это не мой мир. Как я уже писал вначале: большеносые здесь, в Объединенной Черно-Красной Империи полагают, что они здоровы, потому что излечились от мозолей на ногах. Но однажды они поймут, где раки зимуют. А именно тогда, когда наглый хаос громкоголосых олухов проникнет и в их комнаты. Вот тогда они все поймут. Но будет поздно.

Ты спросишь — но это между прочим — почему я выбрал такой сложный, как ты правильно предположил, путь к господину Ши-ми в город «Большое Яблоко», а не совершил вместо этого простой прыжок во времени к моменту его возвращения в Либицзин.

Вот почему: легко сказать, но трудно сделать. Компас можно настроить только на определенное число лет, а не месяцев или дней. С более короткими расстояниями во времени все может оказаться неточным. Расстояние приблизительно в тридцать лет наикратчайшее. Разве я знаю, что случится с господином Ши-ми через тридцать лет? Кроме того, как ты сейчас увидишь, мне опять пришла на помощь судьба. Вероятно, мировой дух вознаграждает меня за мои добрые дела… хотя я думаю, что тут дело в случайности.

Чтобы описать, что со мной случилось в ту ночь — сначала показавшееся мне ужасным, а потом уладившее все мне на пользу — я должен предварительно упомянуть об одном обстоятельстве, которое, насколько я знаю, я еще не затрагивал: это наши соотечественники, а вернее сказать, отдаленные внуки. Большеносые называют их — это образование от слова Ки Тай — ки-тай-цзы (так же называют и нас).

Уже двести лет назад, если отсчитывать от этого времени, у большеносых возникло великое, безграничное восхищение «Ки Тай», превратившееся в форменную моду, и они, насколько это им удавалось (естественно, не очень хорошо), начали подражать нашим сооружениям и нашим произведениям искусства, сделанным из фарфора. Иногда, правда, находишь и истинные свидетельства нашей культуры, но большей частью из более поздних времен, чем твое и мое родное время. Здесь есть даже «ки-тай-цзы», живущие вне Срединного царства. Их немного, но вполне достаточно для того, чтобы такое явление, как я, не везде считалось чем-то чрезвычайным.

Они занимаются в основном харчевнями, где подают большеносым такую еду, которую выдают за китайскую. Я ее пробовал. Об этом нечего и говорить. Никакой жареной собачьей печенки. Повару, которого я попытался расспросить, наш разговор очень не понравился. Кстати, это был никакой не «ки-тай-цзы», он был из Вьет Нам. Как мне удалось выяснить, большинство так называемых «ки-тай-цзы» родом из Вьет Нам, и ты можешь себе представить, что они там готовят.

Подумать только, большеносые радуются и чрезвычайно гордятся, когда они, употребляя при еде палочки, не все роняют на землю. (Сами же они, я писал тебе об этом? — право, очень тяжело отмечать все, что тебе чуждо — едят с чрезвычайными затруднениями — и потея при этом — с помощью различной формы металлических приборов, которые выглядят как маленькие сабли, вилы или черпательные лопаточки. У изысканных людей эти предметы из серебра, если не из золота.) Против этого не имело бы смысла возражать, если бы эти люди из Вьет Нам, о которых мы — и по праву, как мы считаем — мягко выражаясь, не очень высокого мнения — прекратили бы готовить свои «китайские» блюда. Но они не прекращают. Как восточные островные карлики — обманщики, держащие всю страну в неуверенности, так и эти южные мягкостелящие контрабандисты являются прожженными пройдохами. По счастью они регулярно убивают друг друга — но, к сожалению, не в достаточном количестве, поэтому их остается еще много. Слишком много. Ну ладно, ведь это не мой мир. Большеносые же совершенно беспомощны против этого. Дело обстоит следующим образом: согласно официальному и громко декларируемому мнению (мандарины и министры постоянно говорят об этом в Ящике Дальнего Видения) — пришелец является балуемым ребенком нации. Когда такое услышишь, то решишь, что пришельцев здесь действительно носят на руках, им расчищены все пути-дороги, в страну должно прибыть как можно больше пришельцев и каждый из них тут же получит две или три золотые горы.

В действительности же они получают пинок под зад, но об этом нельзя говорить вслух. Все это вполне объяснимо. Дела у людей в стране идут все хуже, потому что они чрезмерно размножаются, государство в долгах, потому что все и каждый присосались к его вымени и потому что мандарины, канцлер и министры не решаются никого оттолкнуть, так как все четыре года вынуждены трудиться на благо населения, если в результате выборов на то будет воля их божества, — короче: люди в их тяжелом положении слышат о пришельцах только льстивые слова и озлобляются. Злоба становится тем сильнее, чем упорнее ей запрещают выплеснуться наружу.