Великие интервью журнала Rolling Stone за 40 лет - [29]

504

Энди. Может, пойдем в бар, и я задам тебе те самые шесть вопросов, о которых просили в журнале Rolling Stone.

Трумен. О’кей. У меня пальцы замерзли.

000

(В баре отеля Карлайл.)

Трумен. Это чьи вопросы? Яна Веннера?

Энди. Да. Первый вопрос.

Трумен. Погоди. Сначала закажу что-нибудь.

091

Трумен. Мне, пожалуйста, «Джим Бим» со льдом и стакан воды.

Энди. А мне «Гранд Марньер».

Трумен. Ну, хорошо прогулялись. Мне кажется, самое прекрасное в прогулках по нью-йоркскому зоопарку – это… Я здесь два года ходил в школу, и почти каждый день прогуливал. Буквально почти каждый день. По крайней мере, каждый второй день.

Я просто терпеть не мог ходить в школу. Мне было лет двенадцать. И я, как правило, проводил больше времени, гуляя здесь, по зоопарку, чтобы убить время от девяти часов, когда я якобы шел в школу, до половины третьего, когда якобы оттуда уходил.

В конце концов я нашел, что делать. Во-первых, если была хорошая погода, я шел гулять в парк. Во-вторых, я ходил в Нью-Йоркскую публичную библиотеку. Именно там я познакомился с Уиллой Кэсер[57], и она стала моим большим другом, когда я был, знаешь… совсем ребенком. Ей было со мной очень интересно. А в-третьих, веришь или нет, я ходил в «Радио-Сити мюзик-холл» и просиживал там день напролет, начиная с девятичасового киносеанса.

291

Энди. Первый вопрос о «проблемах».

(Трумен смеется.)

Энди. Ян хотел узнать о твоей проблеме. При написании статьи.

Трумен. Почему я не смог написать статью?

Энди. Да.

Трумен. Дело в том, что по ходу работы я видел все больше и больше халтуры, написанной о турне, хотя обычно такое меня не волнует: ведь, например, я мог дать материал о судебном процессе, о котором уже написали сразу в семнадцати или восемнадцати газетах, и это меня нисколько не трогало, потому что я знаю, это не имеет никакого отношения к моему видению.

Но беда вот в чем: в журналистике должен быть некий элемент тайны, и проблема для меня заключалась в том, что в этом материале не было тайны. Не было ничего, что было бы тайной в моем понимании: почему должно быть так или иначе. Потому что все было так досконально расписано… поставлено – я хочу сказать, психологически, – не говоря о самом представлении. Просто все сочетание было совершенно очевидно. Люди были так очевидны, что теряли свою значимость. Ведь Мик Джаггер несет в себе некую тайну, но просто потому, что он немного «два в одном». Ведь он очень опытный исполнитель, а с другой стороны, он, по сути, бизнесмен. И все происходящее совершенно очевидно, и в нем нет никакой тайны. И поскольку нечего было «разгадывать», то меня этот материал просто не волновал. Теперь тебе ясно?

Энди. Закулисные люди. Об этом ты уже говорил.

Трумен. Единственное, о чем я должен сказать, это то, что Маршалл Чесс и все эти люди думают, что каждый из них один из «Стоунз». Ведь они все время на сцене и как бы все больше попадают в свет юпитеров. Все время кажется, что что-то их едва удерживает от того, чтобы выскочить на сцену, вырвать у Мика микрофон и начать расхаживать с важным видом… Кроме того, они цепляются друг к другу и завидуют друг другу в отношении «Стоунз»: кто из них к ним ближе, кто больше… все такое. В этом, мне кажется, есть что-то жалкое. Даже не что-то, просто жалкое.

Энди. Тогда следующий вопрос: «Распутство на самолете».

Трумен. В самолете у них был врач, молодой врач из Сан-Франциско, лет двадцати восьми, довольно симпатичный. Он обычно проходил по самолету с большим подносом таблеток, на любой вкус, от витамина С до витамина кокаин… Я так по сути и не разобрался зачем. Он как раз начал заниматься этим в Сан-Франциско, тем, что казалось чем-то впечатляющим: путешествие с… гм… а ведь он, как мне показалось, был не слишком рьяным фанатом группы.

Оказалось, что у него комплекс супер-Лолиты. Я имею в виду тринадцати-, четырнадцатилетних детей. И в какой бы город мы ни приехали, там всегда были толпы детей, и он ходил среди них, понимаешь, как какой-то маньяк и говорил: «Знаете, я личный врач Мика Джаггера. Хотите посмотреть шоу из-за кулис?» И он собирал целую коллекцию. За кулисами, представляешь, он рассредоточивал их, а потом время от времени уводил поодиночке на самолет. Как правило, кого-нибудь постарше.

Особенно я запомнил одну девочку, которая сказала, что пришла послушать The Rolling Stones, чтобы написать заметку в школьную газету; неудивительно, что она познакомилась с парнем из Dr. Feelgood (английская рок-группа. – Пер.) и попала за кулисы… Во всяком случае, она очутилась в самолете и, конечно, получила материал для заметки (смеется), потому что для этого они приспособили хвостовую часть самолета. Знаешь Роберта Фрэнка? Он был в этом турне. Роберт Фрэнк установил освещение, самолет летел, и парень из Dr. Feelgood трахал эту девчонку во всех мыслимых позициях. А Роберт Фрэнк снимал. И когда самолет возвращался в Вашингтон, он летел под каким-то поистине странным углом. А стюардесса все повторяла: «Не пересядете ли вперед?» (Смеется.) А потом самолет приземлился; на борт всегда приходили представители местных властей для проверки, и парень из Dr. Feelgood столкнулся с немалыми трудностями, натягивая на себя штаны. В конце концов ему пришлось сойти с самолета с брюками в руках… а Роберт Фрэнк все это фотографировал.