Великие голодранцы - [46]

Сверкнула молния, где-то прокатился гром. С неба, затянутого облаками, сорвались первые капли. Крупные, тяжелые, они пробились сквозь пыльную завесу и упали на сухую землю.

— До-ож-ди-ик! — взмыл над толпой мальчишеский голос. — Гля-ди-ит-ка, до-ож-ди-ик!

— До-ож-ди-ик! — восторженным эхом отозвалось со всех сторон. — До-ож-ди-ик!

Словно услышав призыв людей, дождь вдруг полил, прибивая пыль. И тогда толпа, отчаянно ликуя, бросилась назад. Мужики тащили намокшие и отяжелевшие иконы и хоругви, женщины прижимали к груди ревевших в страхе малышей. А дождь все припускал. И гром все чаще и чаще бил вслед бегущим…

Закончив рассказ, Денис пытливо посмотрел на меня и спросил:

— Отчего это, Хвиля? Неужели из-за бабки Анисьи и молебна?

Так же вот теперь спрашивали и другие. Спрашивали и не находили ответа. Не было его и у меня. А потому я признался брату:

— Не знаю. Не верю, но и не знаю…

*

Мы сидели в клубе вокруг стола и молчали. Все догадки были отвергнуты, и тайна оставалась неразгаданной. Конечно, мы тоже радовались дождю. Озимь спасена, и люди будут с хлебом. Но в душе гнездилась и тревога. Как церковники узнали о приближении грозы? За кем пойдут теперь колеблющиеся?

Неожиданно в клуб вошла Клавдия Комарова. Вошла как-то робко и остановилась у порога.

— Можно к вам?

Мы молча смотрели на нее. Она приблизилась, виновато улыбнулась.

— Извините, я по делу. — И повернулась ко мне. — С тобой поговорить, Филя. По секрету.

Я смутился и предложил.

— Говори тут. От ячейки секретов не держу.

Клавдия подумала и сказала:

— Хорошо. Слушайте все. Только не выдавайте меня. Все это не случайно, а подстроено. Я говорю про дождь. Недавно отец мой достал в городе барометр. Это такой прибор, который предсказывает погоду. Вот они и ждали, когда барометр покажет на дождь. А когда он показал, распустили слух об Анисье. И согласились на крестный ход, когда ее не стало.

Новость ошеломила нас. Мы пялили глаза на Клавдию, не зная, верить или нет. Она же, заметив наше замешательство, подтвердила:

— Я говорю правду. Барометр предсказал. А бабка Анисья и молебен ни при чем.

Володька Бардин попросил рассказать об устройстве диковинного прибора. Клавдия взяла на столе тетрадь и карандаш. Быстро нарисовала круг. Разделила его на части. В каждой части написала слова. В центре круга начертила стрелку. Коротко объяснила, как и почему стрелка показывает то на «ясно», то на «бурю», то на «дождь».

— Ладно, — сказал Прошка Архипов. — Но почему ты пришла к нам?

Клавдия опустила глаза и вздохнула.

— Я видела, как топили старуху. Я была в лодке и все видела. Это ужасно. Крик ее до сих пор стоит у меня в ушах. Вот я и пришла. Надо раскрыть людям глаза.

— Где находится этот барометр? — спросил Илюшка Цыганков.

— Все время висел у нас. Потом отец передал его батюшке. А тот отнес в церковь и повесил в алтаре. Они решили, что так будет безопаснее.

— И что же ты хочешь от нас? — спросила Маша Чумакова, сверля Клавдию неприязненным взглядом.

— Я хочу… — замялась Клавдия. — Надо его взять, этот барометр. И показать людям. Пускай узнают правду.

— Так, — сказал Прошка Архипов. — Ты хочешь, чтобы мы украли барометр?

— Я советую взять его, — сказала Клавдия. — И раскрыть обман. Ради этого можно решиться.

— Нет, — возразил Прошка. — Даже ради этого мы не можем решиться на воровство. Обманом бороться с обманом не наша линия.

— Как же тогда быть?

— А так, — сказал я. — Хочешь помочь раскрыть обман, принеси этот прибор.

Глаза Клавдии округлились.

— Значит, я должна украсть его?

— Мы не знаем, что ты должна, — заключил Прошка Архипов. — И не желаем ничего знать. Принесешь барометр, тогда поверим.

Клавдия подумала и сказала:

— Нет, этого я не могу.

— Тогда нечего терять время, — сказал я. — Можешь идти. До свидания.

Клавдия покраснела, будто ее ударили, медленно повернулась и вышла. А мы сразу же загалдели, заспорили, перебивая друг друга. Барометр! Вот она где, собака, зарыта!

*

В поповском особняке ярко горел свет. За кисейными занавесками передвигались люди. На улицу просачивалась музыка. Граммофон играл какую-то непостижимую песенку. Казалось, это завывает сука, потерявшая щенят.

Я невольно замедлил шаг. Хотелось увидеть отца Сидора. И по лицу угадать его настроение. Как может чувствовать себя человек, отправивший ни в чем не повинную душу на тот свет? И желание мое сбылось. В среднем окне я заметил батюшку. Заросшее волосами лицо его улыбалось. Вот он поднес ко рту стакан и, словно ударив себя в зубы, запрокинул голову. Нет, поп ни в чем не раскаивался. Он торжествовал победу.

А как ловко они обтяпали это дело! Барометр! Что ж это за штука такая, барометр? И как он предсказывает погоду? До сих пор ее угадывали по приметам. Ласточки летят над землей — быть дождю. Небо пылает перед заходом солнца — дуть ветру. У стариков к ненастью ломят кости. А к жаре раскалывается голова. Уши закладывает к метели. Чох нападает к суховею. А сосед наш Иван Иванович так тот погоду угадывал по пяткам. К засухе они чесались у него, к ростепели — ныли, будто отбитые палкой. Но все это ненадежно. Ни народные приметы, ни пятки деда Редьки не предсказали последнего дождя. А вот барометр… Выходит, он надежнее людских примет.