Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга первая (1917-1940 г.г.) - [9]

Далее мы увидим, чего стоили все эти утопические теории. Справедливости ради стоит заметить: возможно, в том идеальном социалистическом обществе, которое рисовалось по рассказам большевиков, преступников действительно было бы легче вернуть в лоно честной жизни. Но ведь эта сказка с первых шагов была втоптана в грязь. Сразу же появились и богатые, и бедные; власть не помогала трудовому человеку, а грабила его, если он не соглашался с ней — гноила и уничтожала.

«Каморра народной расправы»: Русская «мафия» первых лет революции

Мир «уркаганов» пополнился не только «красным набором». Не менее (а скорее, более) значительной силой, на время изменившей характер российского социального «дна», стали представители разгромленного белого движения, а также другие выходцы из так называемых «имущих классов». Многие не успели, некоторые не захотели эмигрировать с остатками белых войск. Влиться в новую жизнь и смириться с нею эти люди не желали: слишком сильно ненавидели они власть «быдла», которая физически уничтожала цвет нации.

Надо сказать, для такой ненависти были все основания. «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы уничтожаем буржуазию как класс» — писал чекист Мартин Лацис (настоящее имя — Ян Судрабс) в газете «Красный террор» 1 ноября 1918-го года. Правда, Ленин резко осудил ретивого латыша, заявив: «…вовсе не обязательно договариваться до таких нелепостей, которую написал в своём казанском журнале «Красный террор» товарищ Лацис…» (ПСС, т.37, стр. 110). Но и сам Владимир Ильич в своих статьях и выступлениях слишком часто договаривался до таких же «нелепостей». Впрочем, достаточно было и общих намёков, чтобы в «низах» их «творчески развили». Так, в своей статье «Как организовать соревнование?» Владимир Ильич выражается достаточно ясно: «Беспощадное военное подавление вчерашних рабовладельцев и своры их лакеев — господ буржуазных интеллигентов». Если читатель не совсем чётко представляет себе, что такое «военное подавление», разъясним более доходчиво и на ярких примерах.

Во время гражданской войны карательные мероприятия по отношению к «буржуям» осуществляли не только органы, созданные в соответствии с законодательными актами (до 1919-го года ВЧК имела право внесудебного решения дел, с 17 февраля 1919-го года приговоры врагам революции выносили революционные трибуналы). Практика была куда проще и многообразнее. Так, во время многочисленных попыток утвердить власть Советов на Дону озверевшие революционеры возвели террор в абсолют.

Ситуация осложнялась тем, что революционные войска, которые несли с собой новые порядки, были неоднородны: красногвардейцы, солдаты, матросы, латышские стрелки, анархисты различного толка и пр. Эти вооруженные формирования в свою очередь распадались на союзы, группы, которые яростно боролись между собой за власть и не признавали никаких законов.

В конце апреля — начале мая 1918-го года, когда на донскую землю вступили красные войска, на население обрушилась лавина грабежей, арестов, расстрелов. Казни совершались круглосуточно, в многочисленных «штабах», на улицах и в домах, на виду у публики и без свидетелей… Смерть многих жертв была мученической: их кололи штыками, рубили саблями, топтали копытами лошадей. Нередко толпа опьяненных кровью люмпенов глумилась над трупами. Возраст в расчёт не принимался, поэтому убивали и подростков 13 — 16-ти лет.

Но и «законная» власть в виде ЧК свирепствовала, стремилась утопить «врагов революции» в крови. Особой ненавистью пылали чекисты к представителям науки и культуры, не говоря уже о государственных чиновниках. Тот же Лацис писал:

Не ищите никаких доказательств какой-либо оппозиции Советам в словах или поступках обвиняемого. Первый вопрос, который нужно выяснить, это к какому классу принадлежит подсудимый и какое у него образование.

В ЧК было к тому же немало физически и психически ущербных людей, извращенцев и садистов, истерических маньяков и наркоманов. Как мы уже отмечали, нередко это были «блюстители закона» с мрачным криминальным прошлым.

В харьковской «чрезвычайке» «товарищ Эдуард» и его подручный каторжник Саенко подвергали жертвы чудовищным пыткам. После изгнания большевиков из Харькова следователи Добровольческой армии обнаружили в подвалах ЧК множество так называемых «перчаток» — человеческой кожи, содранной с рук вместе с ногтями. Кроме того, на трупах были следы страшных операций над половыми органами. Лучшие харьковские хирурги не смогли понять смысла этих издевательств. Они лишь предположили, что это может быть разновидностью китайских пыток, по своей болезненности превышающей всё доступное человеческому воображению. На трупах бывших офицеров были вырезаны ножом или выжжены на плечах погоны, на лбу — пятиконечная звезда, были отрезаны носы, губы, уши…

В Николаеве чекист Богбендер с каторжниками-матросами и двумя помощниками-китайцами замуровывал живых людей в каменные стены.

В Киеве «чрезвычайкой» управлял сам идеолог «красного террора» латыш товарищ Лацис. В одном из подвалов ЧК был устроен своеобразный «театр»: расставлены мягкие кресла для любителей кровавых зрелищ, а на сцене проводились казни. Помощницы Лациса «товарищ Вера» и Роза Шварц выкалывали жертвам глаза (или выжигали их папиросами), забивали под ногти гвозди, выжигали кресты…