Великая война без ретуши. Записки корпусного врача - [137]
В 5 вечера — на Бердичев. Пересадка на Житомир, куда прибыл около 10 час[ов] вечера. Слава Богу, удалось сразу же найти № в самой лучшей из гостиниц — Hotel de Rome. Заснул как убитый.
29 июля. Отличная погода. Большой, чистый, красивый город. Ходит электрический] трамвай. В мирное время, передают, этот город был любимым местом жительства отставных генералов и вообще офицеров. Удивительно мало мух!
Отправился в «Упсанюз» на Гоголевской, в духовном училище. Поговорил обстоятельно с Цветаевым[987], революционной бурей вознесенным из обыкновенных земских врачей на пост «начсанюза». Кругом него — «однополосники» совета санитаров, члены бюро, отлично обделывающие каждый свои личные делишки. Я не угодил исполнительному комитету, нашедшему, что я не с должной энергией «углубляю» демократические начала!!
Сегодня свидетельствуюсь на предмет эвакуации. Так хочется снять штаны и показать свою голую задницу всем этим «коллективам»! Каждый из этих «коллективов» — с душой освободившегося раба, находящего для себя теперь особую сладость лягнуть ногой да в «генерала». Украинцы торжествуют, что не будет у них «панив» из кацапов, а сами они, украинцы, будут панами над кацапами, так теперь и все «однополосники» — кто покрикливее, посмелее, уже над нами, стариками, начали «пановать» с жестокостью и хамством, превосходящими проявления этих качеств [у] самых больших держиморд прежнего режима! Я считаю даже ниже своего достоинства вступать в какую-либо полемику с представителями этих смехотворных «коллективов». Такими отвратительными они являются карикатурами! Чувствуется, что мы, взрослые люди, попали в плен к озорникам-гимназистам!..
Вечером — давно не слышанный малиновый звон в церквах — так, как в Рязани.
30 июля. Солнечный день. В городе так тихо и покойно; брожу, наслаждаясь хоть возможностью культурных условий существования. Зашел в «Упсанюз» по необходимым делам; не чаял, как поскорее оттуда уйти: так сильно воняет; удушающая атмосфера «управленская» была в «доброе» дореволюционное время, теперь же стала еще затхлей и невыносимей; у всех на очах так откровенно и неприкрыто выражение «сорвать», «сцапать». Время теперь самое благоприятное попасть прямо из хамов в паны, только умей уловить момент; все можно, все дозволено, лишь дерзай! […]
Растленную нашу армию скоро не поправить… Для людской массы необходим единодержавный кулак — грозный, мудрый, а если еще любящий, то лучшего и желать нечего. Кулак, дисциплинирующий поведение и мышление их, а затем весь этот серый сброд надо до изнеможения их сил заставлять работать и работать! В армии должен царить монархизм и деспотизм, иначе она не будет армией. И действовать не убеждением, а свирепым принуждением. Восстанавл[ив] ать дисциплину надо, между прочим, с обязательством по-прежнему отдавания чести солдатами офицерам… Оказывается, не я один так думаю, а есть и много моих коллег и даже молодых (либералов, «красных» — по прежней жандармской терминологии), к[ото]рые жаждут поскорее бы принять подданство перед Вильгельмом для установления у нас порядка и законности. […]
«Русск[ая] воля» стенает, что-де мы до конца обнищали людьми; никого у нас нет, даже Юань Шикая[988] нет. Нет великого Наполеона, нет даже самого маленького, плюгавого наполеонишки!
31 июля. Оживаю душой в этом тихом благодатном городе; сижу в своем уютном номере и благодушествую — никто ко мне не постучит в дверь и никто не побеспокоит меня срочным исполнением всяких поганых бумаг и не позовет к телефону.
Происшедший у меня конфликт с исполнительным комитетом завершился пока в значительней] степени устыжением нек[ото]рых его коноводов в содеянной относительно меня несправедливости. Беседа моя сегодня с Цветаевым имела весьма примирительный характер, простились даже расцеловавшись, хотя в конце концов вышло «сначала скончались — потом повенчались».
Ну, на это все наплевать! Я так рад, что окончательно уезжаю с этого кровавого поля битв славной «революционной» всероссийской армии, оскверненного небывалой еще в истории человечества какой-то отвратительной мешаниной людского идиотизма с классическо-русским срамом, позором и бесчестием. Еду теперь уже на третью кампанию — на гражданскую войну, ч[то]б[ы] умирать вместе с своей семьей.
Были раньше царские холуи, теперь — не оберешься холуев презренной черни, явочным порядком захватывающих себе вкусные жареные кусочки и теплые местечки… Одно утешение, что все эти проходимцы будут иметь продолжительность жизни мыльных пузырей.
По счастливо сложившимся обстоятельствам имел возможность из Житомира проехать не по железной дороге, а прямо в автомобиле на Киев — 130 верст по шоссе. Выехал в 8 часов вечера и в Киеве в «эвакопункте» был уже около 12 ночи. Улегся на сенник в палату № 21 вкупе с эвакуированными офицерами.
АВГУСТ
1 августа. Чудная погода. «Происхождение древ Креста Господня». День мм. Маккавеев. Хохландия сегодня ходит с букетами цветов со сложенным в них маком; все это предварительно освещается в церкви.
В Киеве на станции — ни сахару, ни белого хлеба. Поместился временно до отхода поезда в приемном покое «эвакопункта»; ни на минуту нельзя оставить вещей без надзора — вмиг могут исчезнуть; грабеж — классический, русский. Загадочным остался для меня вопрос, почему в
Эта книга — первое в мировой науке монографическое исследование истории Астраханского ханства (1502–1556) — одного из государств, образовавшихся вследствие распада Золотой Орды. В результате всестороннего анализа русских, восточных (арабских, тюркских, персидских) и западных источников обоснована дата образования ханства, предложена хронология правления астраханских ханов. Особое внимание уделено истории взаимоотношений Астраханского ханства с Московским государством и Османской империей, рассказано о культуре ханства, экономике и социальном строе.
Яркой вспышкой кометы оказывается 1918 год для дальнейшей истории человечества. Одиннадцатое ноября 1918 года — не только последний день мировой войны, швырнувшей в пропасть весь старый порядок. Этот день — воплощение зародившихся надежд на лучшую жизнь. Вспыхнули новые возможности и новые мечты, и, подобно хвосту кометы, тянется за ними вереница картин и лиц. В книге известного немецкого историка Даниэля Шёнпфлуга (род. 1969) этот уникальный исторический момент воплощается в череде реальных судеб: Вирджиния Вулф, Гарри С.
Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР. Сборник документов и материалов. Составители: С. Сулимин, И. Трускинов, Н. Шитов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная работа представляет первое издание истории человечества на основе научного понимания истории, которое было запрещено в СССР Сталиным. Были запрещены 40 тысяч работ, созданных диалектическим методом. Без этих работ становятся в разряд запрещенных и все работы Маркса, Энгельса, Ленина, весь марксизм-ленинизм, как основа научного понимания истории. В предоставленной читателю работе автор в течение 27 лет старался собрать в единую естественную систему все работы разработанные единственно правильным научным, диалектическим методом.
Данная работа представляет первое издание истории человечества на основе научного понимания истории, которое было запрещено в СССР Сталиным. Были запрещены 40 тысяч работ, созданных диалектическим методом. Без этих работ становятся в разряд запрещенных и все работы Маркса, Энгельса, Ленина, весь марксизм-ленинизм, как основа научного понимания истории. В предоставленной читателю работе автор в течение 27 лет старался собрать в единую естественную систему все работы разработанные единственно правильным научным, диалектическим методом.
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
От «мальчика» на побегушках до депутата Верховного Совета СССР... От рядового пулеметчика до командующего войсками военного округа... Воспоминания человека, прошедшего такой жизненный путь, не могут не привлечь внимания читателя. Генерал армии А. Т. Стученко рассказывает о целом поколении советских людей, о трудной и завидной судьбе ветеранов нашей армии, которые под руководством В. И. Ленина. Коммунистической партии сражались в гражданскую войну, строили и укрепляли Вооруженные Силы Страны Советов, в сорок первом грудью встретили фашистские орды, дрались за каждую пядь родной земли и добились победы.
Иван Васильевич Болдин прошел в рядах Советской Армии путь от солдата до генерала, участвовал в первой империалистической, гражданской и Великой Отечественной войнах. Большую часть своей книги «Страницы жизни» автор посвятил воспоминаниям о событиях Великой Отечественной войны, которая застала его на западной границе нашей Родины. Сорок пять дней провел генерал Болдин во вражеском тылу. Собранные им отряды советских войск храбро дрались и в конце концов прорвались к своим. В дальнейшем, командуя 50-й армией, автор участвовал в героической обороне Тулы, в освобождении Калуги, Могилева и многих других советских городов и сел. И.
На западных рубежах Отчизны застала война майора Н. Н. Beликолепова, влюбленного в свое дело командира-артиллериста. Ко дню великой Победы генерал-майор артиллерии Н. Н. Великолепов пришел во главе артиллерийской дивизии прорыва. Он участвовал в битве под Москвой, освобождении Смоленщины и Белоруссии, в боях на землях Польши, Венгрии, Австрии. Его память сохранила сотни героических подвигов, совершенных артиллеристами, которым и посвящается эта книга, рассчитанная на массового читателя.