Великая война. 1914–1918 - [81]

.

И все-таки постепенно такие подразделения, как 2-й Королевский уэльский стрелковый батальон, превратили британский сектор фронта в хорошо укрепленную и относительно пригодную для жилья линию. Немцы, которые при отступлении от Марны сами выбирали себе позиции, оставляя влажные, низинные и открытые участки неприятелю, оказались в более выгодном положении. У них имелась продуманная стратегия строительства полевых укреплений, о чем докладывали командиры французских подразделений, вынужденные остановить наступление. 13 сентября Франше д'Эспере в своем вечернем донесении Жоффру в Генеральный штаб сообщил, что 5-я армия столкнулась с новым явлением — организованной системой траншей, тянувшихся в обе стороны от Реймса, и эти траншеи авангард не мог ни обойти, ни преодолеть. В течение нескольких следующих дней такие же рапорты отправили и командующие другими армиями. 15 сентября Фош сообщал, что продвижение его 9-й армии остановлено линией траншей, протянувшихся от фланга 5-й. 16 сентября командующий 3-й армией Морис Саррайль доложил о продолжительном столкновении с врагом, который «…окружил Верден сетью траншей»[324]. Взять их приступом пехота не смогла. Справа от Саррайля была 6-я армия. Командующий ею генерал Ноэль де Кастельно в тот же день сообщил о непрерывной линии окопов, обойти которую не представлялось возможным, а 17 сентября командующий 1-й армией Огюст Дюбайль сообщил, что его передовые позиции пересекает сплошная линия обороны, для строительства которой немцы привлекли местных жителей. Таким образом, от Реймса до границы со Швейцарией немцы уже успели выполнить приказ Мольтке от 10 сентября «окопаться и удерживать» позиции, занятые после отступления от Марны, тогда как к северу от Эны до самого Ла-Манша линия траншей появлялась постепенно, короткими участками, присоединявшимися один к другому. Последний этап «Бега к морю» завершился углублением канав, выкапыванием блиндажей, откачиванием воды и плотницкими работами, как описывали офицеры 2-го Королевского уэльского стрелкового батальона — под огнем противника, укрепившегося в более высоких и сухих местах, на гряде холмов, подступающих к Ипру и его окрестностям с юга.

Британцы, усвоившие опыт недавней войны в Южной Африке — там буры преподали им урок в боях у рек Моддер и Тугела, показав, как важна сложная система траншей, — компенсировали слабость своих открытых позиций во Фландрии тем, что рыли двойные и тройные линии окопов, защищаясь как от внезапной атаки пехоты, так и от артиллерийского обстрела. Немцы, которые сами последний раз строили земляные укрепления в 1871 году — вокруг Парижа, а другим источником сведений о позиционной войне для них была Русско-японская война, — придерживались иной доктрины. В двух инструкциях — от 7 и 25 января 1915 года — Фалькенхайн приказал армиям на западе укрепить фронт до такой степени, чтобы его можно было продолжительное время удерживать при атаке превосходящих сил противника[325]. Настойчивость начальника немецкого Генерального штаба объяснялась настоятельной необходимостью перебросить из Франции и Бельгии подкрепления для кампании на востоке, где бои в Мазурском крае и на Висле, как и необходимость поддержать австрийцев в Галиции, стремительно истощали ресурсы армии. Он уже отправил на Восточный фронт 13 дивизий, а еще семь, не считая местных формирований, попадут туда до завершения кризиса. Более того, на восток перебрасывались лучшие из лучших, в том числе 3-я гвардейская и еще шесть кадровых дивизий, а также четыре резервных соединения первого эшелона, включая 1-ю гвардейскую резервную дивизию. В сумме они составляли больше десятой части армии, задействованной на Западном фронте, и треть кадровых прусских формирований, на боевые качества которых рассчитывали в наступательных операциях.

Армия на востоке превращалась в мощную ударную силу. Несмотря на то что в оставшиеся на западе войска входили элитные подразделения, большая их часть состояла из подразделений, сформированных не в Пруссии, а в Баварии, Саксонии и Гессене, а также менее опытного резерва и необученных дивизий, сформированных во время войны. При таких обстоятельствах совсем неудивительно, что оборонительная доктрина Фалькенхайна была очень жесткой. Главным рубежом сопротивления, хорошо укрепленным, должна была стать передовая — ее следовало удерживать любой ценой, а при потере позиции тут же контратаковать и отбивать ее. Вторую линию сооружать предписывалось только в качестве меры предосторожности. Некоторые немецкие военачальники, в том числе кронпринц Рупрехт Баварский, который командовал 6-й армией, противостоящей британцам во Фландрии, даже возражали против возведения второй линии траншей, убежденные, что передовые части будут сражаться не так яростно, если знают, что им есть куда отступать. И только 6 мая 1915 года Верховное командование отдало приказ, предписывающий укрепить весь немецкий фронт второй линией траншей, отстоящей от первой на 2–3 километра[326]. Однако к тому времени передовая линия уже превратилась в гигантское оборонительное сооружение. В меловых породах Артуа и Соммы, на холмах у Эны и Мёза немецкие пехотинцы выкопали глубокие укрытия, способные защитить их от снарядов. Позади окопов, стены которых были усилены бревнами и железом, начали появляться бетонные пулеметные точки. Брустверы были широкими и высокими, на дно траншей укладывали деревянный настил. В военном отношении немецкий фронт укреплялся с каждой неделей. Жизнь на передовой тоже стала комфортнее. В самых глубоких блиндажах появлялось электрическое освещение, а также деревянные полы, обшитые досками стены, кровати и картины (кое-где даже были ковры). В тыл к артиллерийским батареям поддержки из подземных командных пунктов тянулись телефонные провода. Немцы устраивались надолго.