Великая война. 1914–1918 - [156]

Именно таким был австро-германский план. Его осуществлению в значительной мере способствовал своими действиями Кадорна — главнокомандующий держал основные силы на передовых позициях, где они с большой вероятностью были бы отрезаны, а резервы разместил слишком глубоко в тылу, так что они не успевали вовремя прибыть на передовую в случае необходимости[567]. Между ними практически никого не было. Ситуация не менялась, хотя в октябре уже были явные признаки того, что враг готовит наступательную операцию. Кадорна не сумел определить направление удара, поскольку штабные офицеры боялись его гнева и никто не решался дать совет по передислокации войск на самом уязвимом участке. Впрочем, один смельчак нашелся. Генерал Капелло, командир одного из корпусов 2-й армии, не согласился с мнением главнокомандующего, что захваченные в результате одиннадцатого сражения на Изонцо позиции следует удерживать любой ценой. Капелло настаивал на возобновлении наступления.

Если судить объективно, время для него уже было упущено. Враг получил значительные подкрепления. На протяжении нескольких ночей немецкие и австрийские дивизии, которые предполагалось бросить в прорыв, под покровом темноты подтягивались к фронту по узким долинам позади Изонцо, без труда скрываясь от воздушной разведки итальянцев. Вечером 23 октября они вышли на исходные позиции для атаки[568]. Ранним утром следующего дня началась артиллерийская подготовка. Сначала артиллерийские позиции итальянцев были обстреляны снарядами с газом. Хью Далтон, будущий британский канцлер Казначейства, а в то время молодой артиллерийский офицер, чью батарею направили на Итальянский фронт, вспоминал, что противогазы им помогали плохо… Вслед за этими снарядами полетели фугасные. В семь часов, когда в итальянских окопах почти никого не осталось, началось наступление.

На острие атаки были австрийская 22-я дивизия, костяком которой являлись жители Словении, и 8-я дивизия «Эдельвейс», состоявшая в основном из элитных подразделений тирольских императорских егерей. Они должны были нанести удар от Флича вниз по течению Изонцо в направлении Капоретто (австрийцы называли его Карфрейт) навстречу другой атакующей группе, Alpenkorps, двигавшейся вверх по течению реки от Тольмино (Толмайна). В авангарде Alpenkorps шли баварские Leibregiment («телохранители»), поддерживаемые вюртембергским горным батальоном. Лейтенант Роммель, командовавший ротой этого батальона, не собирался довольствоваться второстепенной ролью — как и в звании генерала бронетанковых войск во время блицкрига на Западе в 1940 году. Вскоре Роммель обнаружил, что они отделены от «телохранителей» и оказались на передовых позициях. Противника нигде не было видно, и сопротивления он не оказывал. «Мне предстояло решить, атаковать позиции неприятеля или прорываться к пику Хевник [ключевая высота в тылу у итальянцев]. Я выбрал второе. После захвата вершины позиции итальянцев будут уничтожены. Чем глубже мы прорывались, тем менее подготовленными были они к нашему появлению и тем легче было с ними справляться. Я не волновался из-за того, что огневого контакта не было ни справа, ни слева»[569]. Фактически это была тактика «просачивания» — маневр, который во время Второй мировой войны Роммель повторил уже с использованием танков, пробивая узкие глубокие коридоры в обороне противника, чтобы подавить его волю к сопротивлению сочетанием огневого и психологического воздействия.

То, что удалось лейтенанту Роммелю на его крошечном, но важном участке, немцы затем повторили и в других местах. Немецкие и австрийские части прорвались в глубокую, с крутыми склонами, долину Изонцо, обходя опорные пункты итальянцев и захватывая возвышенности. Они пробили огромную, шириной в 25 километров, брешь в итальянской обороне, изолировав и окружив четыре дивизии противника. Более того, чем дальше продвигалась австро-германская 14-я армия, тем сильнее она угрожала флангам более крупных группировок итальянцев на севере и на юге, в результате чего весь восточный фронт Кадорны мог оказаться под ударом с тыла. Естественная тревога высшего командования усиливалась паникой в войсках. Слухи о прорыве врага подрывали боевой дух рядовых солдат. То же самое происходило 23 года спустя, когда танки генерал-майора Роммеля утюжили деморализованную французскую армию за Мёзом. А сейчас лейтенант Роммель стал брать пленных, причем все больше и больше — сначала несколько десятков, затем несколько сотен, а в конечном счете целый полк численностью 1500 человек. Правда, сначала они колебались, стоит ли сдаваться одному офицеру, размахивающему белым платком, который указывал на его намерения, — Роммель, неисправимый индивидуалист, пошел вперед один, — но затем побросали оружие, побежали к нему и закричали «Да здравствует Германия!»[570].

Капитуляция этого полка, 1-го полка бригады Салерно, произошла на третий день сражения при Капоретто. К тому времени весь Итальянский фронт на Изонцо развалился, солдаты больше не подчинялись приказам и даже не делали вид, что соблюдают дисциплину. Они сотнями тысяч устремились с гор на равнины. Более того, подтягивавшимся резервам солдаты кричали: «Штрейкбрехеры!» «Войска [австрийские] встречали итальянские подразделения, которые в полном составе маршировали в плен, скандируя: «Да здравствует Австрия!»