Великая война. 1914–1918 - [125]
Больше всего из союзных держав усилила свою боевую мощь Великобритания. Напомним, что 7 августа 1914 года лорд Китченер, назначенный военным министром, призвал добровольцев записываться в армию. Он рассчитывал на 100.000 человек за три года — столько, по мнению Китченера, должна была продлиться война. Далее последовали призывы к «сотням тысяч», встреченные с огромным энтузиазмом, отчасти из-за обещания, что призванные вместе и служить будут вместе. Действительно, мужчины из одних населенных пунктов, с одного предприятия или одной профессии целыми группами отправлялись на призывные пункты, вместе проходили медицинскую комиссию, а затем подготовку и направлялись служить в одно подразделение[449]. Многие называли себя батальонами друзей или приятелей. Самой большой группой среди них были «приятели из Ливерпуля» — четыре батальона, набранные преимущественно из служащих судоходных компаний и брокерских фирм города. Другие населенные пункты, поменьше, комплектовали отдельные батальоны, такие как «приятели из Аккрингтона», «друзья из Гримсби» и «товарищи из Олдема». Были и подразделения, состоявшие из добровольцев одной профессии (например, батальон трамвайщиков из Глазго) или национальности (в промышленном английском Ньюкасл-апон-Тайне сформировали по четыре батальона тайнсайдского шотландского и тайнсайдского ирландского полков). В первую «сотню тысяч» вошли многие из тех, кто до войны не имел работы. Следующие сотни тысяч — всего их было пять — формировались из идейных добровольцев, среди которых к январю 1915 года насчитывалось 10.000 квалифицированных инженеров и более чем по 100.000 шахтеров и строителей. Из этих громадных человеческих ресурсов военный министр смог сформировать шесть «новых армий», или «армий Китченера», каждая из которых состояла из пяти дивизий. Добровольцы присоединились к 11 дивизиям регулярной армии и 28 пехотным дивизиям добровольческих территориальных войск. К весне 1916 года Британия имела 70 боеспособных дивизий — в 10 раз больше, чем в мирное время, и 24 из них были дивизиями «новой армии», ожидавшими отправки на Западный фронт[450].
Именно это значительное усиление боевой мощи англо-французских войск во Франции и Бельгии позволило французам и британцам на совещании в Шантийи обещать своим союзникам, что в 1916 году они продолжат совместное наступление. Это наступление, о чем 29 декабря Жоффр договорился с генералом сэром Дугласом Хейгом — новым командующим британскими экспедиционными силами, должно было осуществляться на центральном участке Западного фронта. Первоначально Жоффр ратовал за несколько предварительных атак, в продолжение своей тактики изматывания противника. Хейг, который не хотел растрачивать силы на такие операции, выдвинул встречное предложение — наступление британцев во Фландрии, согласованное по времени с французским наступлением южнее, как это уже было в 1915-м. В качестве компромисса Жоффр согласился нанести удар вдоль Соммы, к которой нодходили позиции британских войск. Когда ситуация позволит, французские подразделения к северу от Соммы соединятся с основными силами армий на юге и союзники получат, как утверждал Жоффр, четкую линию соприкосновения, которая станет осью совместного наступления в грядущем году. Хейг, сомневавшийся в военной логике такой операции, сначала соглашался только спрямить выступ, оставшийся от неудачного немецкого наступления на Париж, но интересы англо-французского сотрудничества в конечном счете взяли верх.
План, составленный без учета намерений противника, обычно бывает обречен на неудачу. Так произошло и в 1916 году. Пока Жоффр и Хейг разрабатывали диспозиции для операции на Сомме, итальянцы готовились возобновить сражение за горы над рекой Изонцо, а русские строили планы возврата потерянной Польши, Конрад фон Гетцендорф закладывал основу австрийской «карательной экспедиции» против ненавистных итальянцев с неожиданного направления, из Трентино, а Эрих фон Фалькенхайн, ошибочно считавший, что русские после нескольких немецких побед, начало которым положила битва при Танненберге, а кульминацией стало сражение на участке Горлице-Тарнув, окончательно разгромлены, планировал собственную крупную карательную экспедицию против французов под Верденом.
Свои аргументы Фалькенхайн изложил в письме кайзеру, которое написал в канун Рождества 1915 года. Цель Германии, настаивал начальник Генерального штаба, должна состоять в том, чтобы сломить дух Британии, на промышленную и морскую мощь которой опираются союзники. Поэтому он выступает за возобновление неограниченной подводной войны. В то же время (возможно, Фалькенхайн вполне обоснованно предполагал, что его предложение об атаках подводных лодок будет отвергнуто) необходимо уничтожить союзников Британии на континенте. Италия слишком слаба и не заслуживает того, чтобы на нее был направлен главный удар. С другой стороны, Россия связывает немецкие войска, которые могли бы использоваться на других фронтах, но ей невозможно нанести удар, который оказал бы решающее влияние на исход войны. Фалькенхайн пришел к следующему выводу: «Даже если мы не можем ожидать масштабной революции, у нас имеются основания считать, что внутренние проблемы России заставят ее сдаться в течение относительно короткого периода. Значит, можно не сомневаться, что в этот период она не восстановит свою военную репутацию». Но даже ослабленную Россию очень сложно вывести из войны из-за отсутствия стратегической цели: захват Санкт-Петербурга будет иметь лишь символическое значение, наступление на Москву требует преодоления огромных пустых пространств, а до Украины, хотя она и является лакомым куском, дойти можно только через Румынию, нейтралитет которой нарушать нежелательно. Охарактеризовав действия в Египте, Месопотамии и Салониках как ненужные и признав, что британский участок Западного фронта слишком хорошо укреплен, чтобы начинать наступление там, Фалькенхайн пришел к выводу, что, поскольку действовать необходимо — «…Германия и ее союзники не могут бесконечно обороняться», — наступать надо во Франции. «Напряжение в этой стране, — писал он дальше, — подходит к критической точке, хотя Франция известна своим выдающимся патриотизмом. Если мы сумеем открыть глаза ее народу на тот факт, что в военном отношении им больше не на что надеяться, эта критическая точка будет достигнута и лучший меч Англии окажется выбит из ее руки». Оперативным выводом из анализа, сделанного Фалькенхайном, было ограниченное наступление на жизненно важном участке, которое «… заставит французов бросить туда все имеющиеся людские резервы. Если они это сделают, Франция истечет кровью»
