Великая война. 1914–1918 - [121]

. Также с началом войны усилилось осознание значения подводных лодок как носителей мин и торпед — этому способствовали успешные действия флота субмарин, пока еще немногочисленного, против военных и торговых судов. Однако в целом немецкое Адмиралтейство, давно определившееся, какими должны быть военно-морские силы империи, чтобы наилучшим образом выполнять поставленные перед ними задачи, придерживалось неизменной стратегической линии. Да, это было непросто. С учетом финансовых ограничений, вызванных необходимостью содержать огромную армию, Германия не могла соперничать с Великобританией по числу крупных кораблей. Значит, следовало ограничиться противостоянием с Королевским ВМФ с использованием стратегии риска — риска, что традиционное стремление властвовать на морях может привести к ослаблению его превосходящих сил вследствие мелких стычек, а также минной и подводной войны, в результате чего повысится шанс возникновения непредвиденной ситуации, когда во время одной из операций немецкого Флота открытого моря Гранд-Флит может оказаться в невыгодном положении. 3 декабря 1912 года после продолжительного обсуждения стратегии риска кайзер подписал директиву для немецкого военно-морского флота на случай войны. В этом документе главной военной задачей объявлялся «… возможно больший ущерб вражеским силам, осуществляющим блокаду, посредством многочисленных повторяющихся атак, днем и ночью, а при благоприятных обстоятельствах — бой всеми имеющимися в распоряжении флота силами»[434].

Немецкие военно-морские операции в прибрежных водах в 1914 и 1915 годах осуществлялись строго в соответствии с данной директивой и поставленными в ней задачами. Сражения в Гельголандской бухте и у Доггер-банки были проиграны, но нанесли урон силам противника, поддерживавшим блокаду: в битве при Доггер-банке получили повреждения линейные крейсеры «Тайгер» и «Лайон», причем «Лайон» настолько серьезные, что его пришлось отбуксировать в порт. Чтобы потопить дредноут «Одейшес», потребовалась всего одна мина. Возможности подводного флота в войне на море продемонстрировало уничтожение эскадренного броненосца «Формидейбл» в Ла-Манше 1 января субмариной U-24. В начале 1915 года сэр Джон Джеллико, командующий Гранд-Флитом, был серьезно озабочен тем, что успехи немецкой малой войны (Kleinkrieg) в сочетании с необходимостью выделять его собственные корабли вспомогательным театрам военных действий постепенно сводят на нет британское превосходство. В ноябре соотношение британских и немецких дредноутов упало до 17 к 15 (в августе было 20 к 13), а линейных крейсеров до 5 к 4[435]. Германия продолжала спускать на воду крупные военные корабли. Британия не отставала, однако ей, в отличие от Германии, приходилось распределять свои ресурсы по районам действия, в первую очередь в Средиземное море.

К весне 1916 года Британия снова стала сильнее на море. Ситуация в дальних водах благодаря уничтожению немецких крейсеров, осуществлявших рейды, завершению боев на Галлиполи и присоединению итальянского флота к французскому и британскому на Средиземном море позволяла больше не дробить силы. На вооружение стали поступать дредноуты нового класса, в частности быстроходный «Куин Элизабет», и, хотя Германия также усилила свой Флот открытого моря, британский Гранд-Флит получил явное превосходство. В апреле 1916 года в его составе были 31 дредноут и 10 линейных крейсеров, тогда как у немцев имелось только 18 дредноутов и 5 линейных крейсеров. Превосходство Британии в легких крейсерах и эсминцах тоже было значительным (113 к 72). Гранд-Флит по-прежнему испытывал недостаток в эффективных тяжелых крейсерах, но он освободился от эскадренных броненосцев, которые немцы, желая усилить свои боевые порядки, по-прежнему считали главной ударной силой[436].

Таким образом, формально цена активной реализации немцами своей стратегии риска была слишком велика, чтобы с ней можно было мириться. Благоразумие требовало возврата к традиционной политике «наличия флота», согласно которой последний оправдывал собственное существование просто тем, что заставлял противника охранять свои порты, но гордость не позволяла немецким военным морякам бездействовать. В отличие от Британии в Германии флот не входил в число главных видов вооруженных сил, однако многие морские офицеры считали, что должны сражаться, не считаясь с шансами на победу, — им было важно сохранить уважение немецкого народа, особенно в то время, когда армия проливала кровь ради нации. В январе 1916 года новым командующим Флотом открытого моря был назначен адмирал Рейнхард Шеер — энергичный и бесстрашный. В служебной записке, составленной для него одним из сподвижников адмирала, Адольфом фон Трота, кратко излагаются взгляды наступательной школы, к которой они оба принадлежали. Капитан фон Трота писал: «Не может быть веры во флот, который прошел всю войну целым и невредимым. <…> В настоящее время мы сражаемся за свое существование. В этой смертельной схватке я не могу понять, как можно даже допускать мысль о том, что любое оружие, которое может быть использовано против врага, будет ржаветь в ножнах»