Великая судьба - [32]

— Как мать? Здорова?

— Ничего. Я собралась было сбивать шерсть на войлок, но она ие дала: сама, говорит, справлюсь.

— Значит, скоро у нас будет новая кошма?

— А как же! Ты бы тоже помог сделать кошму — в подарок учителю. Надо же поблагодарить его. А то подумает: «Отросли у козленка рожки, теперь он и мать бодает!» Обязательно навести учителя.

— Хорошо, съезжу. А заодно спрошу его о Бого.

— Стоит ли? Наш нойон начнет допытываться у Очир-бээса, а тот спросит, от кого он узнал эту историю. Не нужно говорить об этом с нойоном, а то беды не оберешься.

— Действительно... Вдруг они оба сговорились и приложили к этому руку?

— Перестань! Как ты можешь говорить такое о своем учителе?!

— Цэвэгмид, дядюшка Сад собирался сделать нам морин-хур. Не знаешь, он его уже закончил?

— Нет. У него материалов не хватает, краски нигде не может достать.

— Купил бы у торговцев.

— Он бы купил, да вот только русские купцы что-то в последнее время не появляются.

— Ну, это понятно. Ведь в России смута началась. Тамошние араты поднялись против богатеев.

— Как же это может быть?

— Да вот так. Они не такие покорные, как мы. — Максаржав немного помолчал, потом заговорил снова: — Очир-бээс считает, что я не по праву получил титул гупа. Разозлился, орет во все горло.

— Он был, наверное, пьян?

— Конечно.

— Ну подумаешь, дело какое — выпил человек лишнего, вот и распустил язык. Стоит ли из-за этого огорчаться?

Вскоре Га-гун прислал за Макса ржавом, чтобы тот помог ему разобрать счета и записи. Максаржав пробыл у нойона несколько дней. Улучив момент, он все-таки рассказал нойону о Того, о том, что слышал от старика.

— До меня тоже доходили такие слухи. Но я думаю, Тот жив. Видно, нелегко ему сейчас приходится, вот он и не дает о себе знать. А подлеца Очир-бээса ты не бойся. В этой пакостной истории без него, конечно, не обошлось, только напрасно Очир думает, что это ему сойдет с рук. «Не бросай камень вверх — тебе же на голову упадет». Вот иные нойоны грызутся между собой как собаки, а в результате сами же становятся добычей чужеземцев. Помни, Максаржав, у молодых впереди длинная дорога, вам думать о будущем, вам и ума набираться. Слабый ум не выведет на правильный путь.

Слушая эти слова учителя, Максаржав окончательно уверился в том, что Га-гун не держит зла на Того.

— Говорят, в западных аймаках цирики[Цирик — военнослужащий, солдат монгольской армии.] и араты сочинили жалобу на маньчжурских нойонов, — сказал он, вопросительно глядя на учителя.

— Тягаться с маньчжурами тяжело. Но мы должны помнить: торговать с Китаем — в этом ничего плохого нет, но родиной своей торговать нельзя.

— А вот еще говорят, будто в России поднялся мятеж, будто тамошний простой люд восстал с оружием в руках.

— Великий белый хан России обладает большой силой, он словно лев в царстве животных. Ни на западе, ни на востоке, пожалуй, не найдется страны, которая смогла бы одолеть его. У южных наших соседей тоже неспокойно. Чем все это кончится? — Га-гун задумался.

Как-то Га-нойон устроил большой пир — пригласил к себе окрестных нойонов. Особого предлога для пиршества он придумывать не стал: ему хотелось поговорить спокойно обо всем, что происходит в мире, и попытаться склонить соседей к тому, чтобы они отказались платить долги китайским фирмам.

Несколько дней Максаржав хлопотал, принимая гостей, каждого — соответственно чину. Для них Га-нойон устроил скачки, состязания борцов и стрелков из лука. По обычаю, гости могли сами награждать победителей. Одни выделили для этого коней, другие — слитки серебра, третьи — шелк. Самый дорогой приз вручил Очир-бээс, чем несказанно удивил всех.

В разгар пира Га-нойон попросил Максаржава спеть для гостей. И тот запел старинную протяжную песню «Верхушка шатра». Жена нойона пошутила: «От такого голоса даже наш шатер задрожал». А Максаржав пел:

Пусть счастье скорее нисходит к вершине шатра,

Здесь добрые гости — для пира настала пора.

Озарены бестревожною радостью лица.

Пируйте же, гости! Пусть каждый из вас веселится.

Что было предсказано доброго — все воплотилось,

И каждое сердце отвагой теперь укрепилось.

И сильная воля, и мужество в душах живет.

Так пусть же родная отчизна навек расцветет!

Все хором подхватили песню. Потом выступили юролчи[Юролчи — исполнитель юролов-благопожеланий.], они исполнили свои импровизации, в которых восхвалялись горы и реки родного края. Пиршество продолжалось до поздней ночи. Захмелевший Очир-бээс отправился наконец в отведенную ему юрту. Когда он, покачиваясь, приблизился к юрте, из темноты навстречу ему вышли несколько человек, схватили его, зажали рот и поволокли куда-то.

— Если хочешь остаться живым — молчи. Только пикни — утопим в Селенге, — произнес незнакомый голос.

— Что вы собираетесь со мной сделать? Если вы грабители, то знайте: у меня с собой ничего нету.

— Не нужны нам твои сокровища! Значит, ты считаешь, что люди Га-гуна грабители! Тащи его к Селенге!

— Не губите меня, братцы! — взмолился бээс.

— А что ты сделал с Того, батраком нашего нойона?

— Мои люди подкараулили его за перевалом и избили. Там они его и оставили. Но я сделал это все по приказу вашего нойона.