Великая страна - [15]
— Очень много. Вот держи, — Мэгги подала Маркусу кассету.
— Что это?
— То, что ты только что сказал. Засунь в Пентиум и проанализируй. Это представления добропорядочного американца о Конгрессе. Там масса коннотаций.
Маркус задумчиво повертел кассету в руке.
— Ты хочешь сказать, что живая речь чересчур сложна для компьютера?
— В десятку! И мы с тобой это сегодня доказали. Неплохой результат для двух дерьмовых агентов! Так что оставь этого Шолом-Алейхема, все триста страниц. А в конце я напишу на листочке, что они конкретно имели в виду.
— Хорошо, Мэгги. Ты возвращаешь меня к жизни. Пойдем поужинаем?
— Уверена.
Глава 14. Вечерний Нью-Йорк
— Тебе, как всегда, с брусникой и мидиями?
— Как так вышло, Маркус, что всё ФБР в курсе моих вкусов?
— Ты одна из самых симпатичных девчонок в конторе и уж точно самая толковая. Твой рейтинг выше Шакила О'Нила.
— Ты мне льстишь.
Маркус пожал плечами и пошел за пиццей. Мэгги от нечего делать проверила свою косметичку. Все было на месте: и расчесочка, и пинцет для бровей, и тушь. Рассеянно взглянув на стул напротив, она вздрогнула: там сидел Смит.
— Смити! Ты меня напугал.
— Детка, — узко улыбнулся Смит, — когда ты перестанешь трястись, я возьму тебя на задание. Представь: полутемный склад, где простреливается каждый дюйм, повсюду слившиеся с фоном японцы, мешки героина, а ты показываешь удостоверение и на своем русско-английском, так понятном японскому уху, орешь: руки вверх! лицом на пол! отбросить пистолеты на пять шагов! — и прочую хрень. И они отбрасывают пистолеты по кругу друг другу и начинают в тебя палить так, что уши закладывает, а ты, в тесных джинсиках…
— Добрый вечер, Смит.
— Добрый вечер, Маркус. Ты всем разносишь пиццу или только русским?
— Только друзьям.
— Намек понял. Ладно, Мэгги, поболтаем потом. Хай.
— Хай, — лучезарно улыбнулась Мэгги.
— Скользкий тип, — проворчал Маркус после того, как Смит растаял между столов. — Ты знаешь, Мэгги, его биографии нет в Центральном Архиве.
— И что это значит?
Маркус опять пожал плечами.
— Либо что он засекречен, но тогда должна быть информация о том, что он засекречен, и требование паролей, либо…
— Либо что?
— Сам не пойму. Если предположить худшее, то там как раз была бы превосходная легенда и куча бывших соседей и сокурсников, чтобы ее подтвердить. Если только это не спонтанный контрагент. Ладно, только русские работают после конца рабочего дня. Эй, Джереми, сегодня отличная пицца!
Джереми ухмыльнулся от стойки.
— Вруби там Мика Джаггера.
Джереми врубил. Лицо Маркуса слегка расползлось, как подтаявшее мороженое.
— Знаю-знаю, — поднял он ладонь, — это прошлый век, мещанство, тухлятина, кретин и педик, но я его люблю.
— Да люби сколько хочешь, — изумилась Мэгги.
Сзади послышалась возня, потом глухой удар и женский визг, мгновенно захлебнувшийся сдавленным рыданием. Мэгги с Маркусом обернулись. За пару столиков от них курчавая женщина закрыла лицо ладонями, а хлыщ картинно не опускал руку, наслаждаясь физическим превосходством над своей спутницей.
— Никто, — напыщенно произнес он, — не оставлял Мака Брайана в дураках, не потеряв на этом пару зубов.
— Ты не перебрал, парень? — спросил Джереми от стойки.
— Нет, толстяк. А когда мне понадобится советчик, я найду посмекалистее тебя.
Маркус вздохнул, с громким хрустом расправляя кости и мышцы и массируя правой рукой ребро левой ладони. И тут какая-то сила швырнула Мэгги к негодяю.
— Ну, Мак Брайан, — сказала она негромко, — не хочешь позабавиться со мной?
Мак, не опуская руку, слегка скосил на нее глаза.
— Нет, курочка. Ты не в моем вкусе.
— Подойди ко мне, ублюдок.
— Что, сестричка, перекачалась? Подойди сама, если ты такая умная.
Мэгги, внимательно глядя в пол, протиснулась между спинками стульев…
— Мэгги! — отчаянно крикнул Маркус.
Но Мэгги была начеку. Кулак Мака просвистел на полфута выше ее головы, а она, продолжая свой нырок, боднула мерзавца в живот. Мак свалился на стул, качнулся и свалился вторично, вместе со стулом. В ту же секунду извернулся червем — и тут Мэгги водрузила соседний стул ему ножкой на пах и вскочила на него.
— А-а! Маркус, уже подошедший ближе, отвернулся с болезненной гримасой на лице.
— Дерьмо! Мэгги, пошли отсюда.
Курчавая женщина, забыв о своей травме, суетилась вокруг Мака.
— Ты убила его, сука!
Мак, не выходя из сладкого забытья, застонал.
— Пойдем, пойдем, Мэгги. А то приедет полиция, наши ведомства давно на ножах…
Они шли по Тридцать Восьмой стрит, знаете, мимо польской парикмахерской. Мэгги молчала, думая о своем.
— Вообще-то ты молодчина, Мэгги. Я бы пошел с тобой в эту… в разведку.
— Я бы еще подумала, идти с тобой или нет.
— Но почему?!
— У тебя реакция как у мирового сообщества. Что это там уже второй месяц кто-то кого-то мудохает…
Маркус дважды открыл рот, чтобы возразить, потом наглухо закрыл и обиделся.
— Порошочек! — крикнул им цветной подросток, приплясывая под звуки собственного плейера.
— ФБР! — крикнула Мэгги ему в ответ.
— Что? — не расслышал юный уголовник, и тут Маркус от досады так влепил ему в рожу, что паренек улетел, а плейер свалился Маркусу на кулак.
— Дерьмо, — проворчал Маркус, стряхивая плейер в лужу, как соплю.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Роман «Человек из паутины» повествует о событиях странных. Герои его тоже в большинстве своем не от мира сего. Шаман, живущий на дереве в некой метафизической Сибири, паучиха в человечьем обличье, ненавидящая двуногих и плетущая против них заговор, охотники за человеческой желчью, занимающиеся своим живодерским промыслом в Питере, китайские мафиози, поставляющие им жертвы. Весь этот шутовской хоровод вращается вокруг фигуры главного героя произведения, издательского работника, волею обстоятельств погруженного в пучину страстей.
Проза С. Гандлевского, действие которой развивается попеременно то вначале 70-х годов XX века, то в наши дни – по существу история неразделенной любви и вообще жизненной неудачи, как это видится рассказчику по прошествии тридцати лет.