Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года - [6]

Можно предположить, что делу «межформационной» реформы может помочь авторитарный характер режима. Грозный и мудрый правитель способен заставить господствующий слой подчиниться. Но и это не так просто. Во-первых, подобная реформа неизбежно столкнется с саботажем и скорее всего в нем увязнет. Во-вторых, даже абсолютная власть ограничена - переворотом. В-третьих, реформы такого масштаба приводят к ухудшению социально-экономического положения на время «перестройки», что также ведет к поляризации и повышает угрозу либо консервативного переворота (или просто отстранения реформатора от власти законным путем), либо все того же социально-политического раскола, который сам по себе суть революция.

В общем, межформационный переход без революции - это путь между Сциллой и Харибдой, который требует крайне благоприятного

стечения обстоятельств вкупе с невероятной мудростью правителей и лояльностью им со стороны влиятельных групп правящего слоя.

Возможно ли пройти таким путем? Есть прецеденты развитых стран, которые обошлись без революций в своей истории (например, Дания и Австралия). Незначительность количества таких стран - уже само по себе свидетельство того, что полностью нереволюционный путь индустриального перехода - счастливое исключение, связанное со специфическими условиями. Можно расширить список «счастливых исключений», рассматривая те страны, которые на одних этапах сталкивались с революциями, но затем, «наученные опытом», избегали их при следующей фазе межформационного перехода (Англия-Великобритания в XVII и XIX вв.). Но не будем забывать, что и эти страны сталкивались на своем «мирном пути» с тем, что Ленин удачно называл «революционной ситуацией».

«1. Невозможность для господствующих классов сохранить в неизмененном виде свое господство; тот или иной кризис «верхов», кризис политики господствующего класса, создающий трещину, в которую прорывается недовольство и возмущение угнетенных классов. Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы «низы не хотели», а требуется еще, чтобы «верхи не могли» жить по-старому.

2. Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов.

3. Значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всей обстановкой кризиса, так и самыми «верхами», к самостоятельному историческому выступлению»^{9. «Революционная ситуация» - объективная база для революции, которая, однако, еще не предопределяет ее начало. Многое зависит от «субъективного фактора»: способность революционного класса на массовые действия, могущие нести угрозу режиму, потому что правительство не «упадет», если его не «уронят»10.}

Некоторые положения этой конструкции не согласуются с историческим материалом. Способность к чему-либо класса в целом сомнительна. В реальности революционные расколы проходят и по классам, деля и буржуа, и пролетариев на консерваторов и радикалов. Мы также увидим, что не все так просто с обострением выше обычного нужды и бедствий.

Присмотримся к «субъективному фактору». У него две составляющие. Во-первых, распространенность в обществе идей, которые предлагают конкретную альтернативу существующему обществу. Без этого массы не двинутся на штурм старых порядков ради новых, хотя могут и бунтовать, не зная, что предложить взамен, перемещая свой гнев с социальных отношений на всех, кто находится рядом, - от врачей, прибывших лечить холеру, до инородцев. Во-вторых, соединение идей и социальных структур, «волю класса» осуществляют организации, от решительности и эффективности которых в значительной степени зависят начало и ход революции.

Оба эти субъективных фактора могут быть освоены и использованы самим режимом. Он может предложить реформистскую альтернативу проблемам, инициировать перемены, привлечь на свою сторону часть массовых организаций и идеологов перемен. Поэтому до начала революции наиболее важным субъективным фактором является деятельность самого правительства, которое либо «рассасывает» революционный кризис, либо провоцирует массы на революционные выступления.

Применительно к Великобритании «революционная ситуация» 1839-1848 гг. вплотную подходит к понятию революции - здесь дело доходило до восстаний и массовых уличных столкновений, не говоря уже о гигантских мирных шествиях и «войны идей» в прессе. Почти революция 1905-1907 гг. в России, но с той разницей, что требуемые чартизмом реформы были проведены позднее - режим, устояв, выдержал паузу.

Таким образом, первая причина успеха межформационных реформ - это выраженный страх перед революцией, вызванный опытом прошлого («Великий мятеж» в Англии для Великобритании, Смута и крестьянские войны для России в XIX в.) и опытом современного реформаторам мира (революции 1848-1849 гг. и революционные войны 1850-1860-х гг.). Чтобы начать «революцию сверху», необходима революционная ситуация. Реформатор фактически опирается на массы, которые готовы выйти на улицы, но не выходят, пока проводятся реформы. А иногда уже и выходят на улицы, но еще не громят поместья и дворцы, пока реформы дают надежду. Реформатор может указывать консерваторам на эти массы или на бунтующих соседей и тем самым защищаться от консервативного переворота. Но в то же время он ходит по краю революции. К тому же правящий слой в целом не всегда внемлет доводам реформаторов, даже подкрепленным такими аргументами, его часть проявляет готовность сокрушить революционеров, если те ринутся в бой. Поэтому, двигаясь между Сциллой и Харибдой, реформатор строит свои преобразования на компромиссе, который не удовлетворяет обе стороны, но все же снижает их готовность биться насмерть. Классический пример подобного компромисса - крестьянская реформа в России 1861 г. Преодолеть назревшую фазу «межформационного перехода» таким образом возможно, но часть фундаментальных противоречий переносится в будущее. Поэтому возникает сомнение - можно ли завершить весь процесс без революции, или революция просто отложена.