Великая разруха Московского государства, 1598–1612 гг. - [9]

Неудовольствіе на поляковъ усилилось и въ Москвѣ, гдѣ польскій гарнизонъ, послѣ отъѣзда Жолкѣвскаго, велъ себя, какъ въ завоеванной странѣ. Движеніе народное противъ поляковъ обратилось въ пользу Вора, но онъ былъ убитъ въ декабрѣ 1610 г. однимъ изъ своихъ приверженцевъ. Эта смерть развязала всѣмъ руки, и съ этого момента смута вступила на путь національной борьбы отъ польскаго гнета.

Первымъ возсталъ Прокопій Ляпуновъ со своей Рязанью; въ январѣ 1611 г., собравъ дружины, онъ двинулся къ Москвѣ. На присоединеніе къ Ляпунову шли дружины изъ земли Сѣверской, Муромской, Суздальской и Поволжскихъ низовыхъ областей. Движеніе это захватило и Тушинское казачество, которое шло также къ Москвѣ, подъ предводительствомъ своихъ бояръ, князя Дм. Тим. Трубецкого и Заруцкаго. Шайки казаковъ съ Просовецкимъ шли съ сѣвера и даже Сапѣга было хотѣлъ сражаться за Русь, но раздумалъ.

Прежде чѣмъ собравшееся ополченіе подошло къ Москвѣ, поляки 19 марта перерѣзались съ москвичами. Подоспѣвшіе передовые отряды ополченія съ княземъ Дм. Мих. Пожарскимъ, который въ этомъ бою былъ раненъ, дали возможность отбросить поляковъ, которые заперлись въ Кремлѣ и Китай-городѣ, при чемъ для удобства обороны сожгли всю Москву и Замоскворѣчье. На второй день св. недѣли, 25 марта, въ Благовѣщенье, подошла къ Москвѣ стотысячная рать и къ апрѣлю обложила Кремль. Ополченіе, простоявъ болѣе двухъ мѣсяцевъ и ничего не сдѣлавъ для выручки столицы, выступило властнымъ распорядителемъ Москвы.

Ополченіе для прекращенія безпорядковъ и злоупотребленій въ войскѣ обратилось къ своимъ вождямъ «троеначальникамъ» кн. Трубецкому, Заруцкому и Ляпунову съ просьбою собрать соборъ всей рати, чтобы общимъ совѣтомъ подумать о прекращеніи безпорядковъ. Вслѣдствіе этого явился приговоръ 30 іюня 1611 года, въ которомъ выступаютъ сословныя притязанія. Троеначальники, обязанные «строить землю и промышлять всякимъ земскимъ и ратнымъ дѣломъ» ничего не могли дѣлать безъ лагернаго всеземскаго совѣта, являвшагося высшею распорядительною властью. Въ приговорѣ болѣе всего говорится объ огражденіи интересовъ служилыхъ людей, а о помѣстьяхъ, вотчинахъ, крестьянахъ и дворовыхъ людяхъ вспоминается лишь для того, чтобы указать, что бѣглые или вывезенные въ Смутное время люди должны быть возвращаемы прежнимъ владѣльцамъ. Но этотъ приговоръ не спасъ Ляпунова; когда онъ сталъ запрещать грабить сосѣднія области, то Гонсѣвскій велѣлъ написать грамоту отъ имени Ляпунова, въ которой будто бы онъ приказываетъ по всѣмъ городамъ, гдѣ будутъ пойманы казаки-грабители, убивать и топить ихъ. Подпись была поддѣлана подъ руку Ляпунова. Грамота эта взбунтовала казаковъ, которые позвали на раду (сходку) Ляпунова и убили, а дворянскій лагерь былъ разсѣянъ шашками казаковъ, которые послѣ убійства Ляпунова продолжали стоять подъ Москвой и въ 1611 и въ 1612 годахъ, дворянство же разъѣхалось по домамъ. Въ то же время произошли событія, которыя отнимали у русскихъ людей надежду на лучшее будущее ихъ родины. Сигизмундъ 3 іюня 1611 г. взялъ приступомъ Смоленскъ, а московскіе послы, въ апрѣлѣ мѣсяцѣ, были ограблены и отправлены плѣнниками въ Польшу. По взятіи Смоленска славный воевода Шеинъ былъ подвергнутъ пыткѣ, такъ какъ поляки хотѣли узнать, для чего онъ не сдавалъ Смоленска и какими средствами могъ такъ долго въ немъ держаться. Затѣмъ шведы, 16 іюля, взяли обманомъ Новгородъ, который выбралъ себѣ въ цари одного изъ сыновей шведскаго короля.

^{_{Рис.: Семья Шеина умоляетъ его сдаться въ плѣнъ.}}

Въ Псковѣ тогда же явился самозванецъ Сидорка, котораго называютъ иногда третьимъ Лжедмитріемъ.

Со взятіемъ Смоленска и Новгорода Московское государство было близко къ паденію. Страна осталась безъ правительства, такъ какъ боярская дума упразднилась въ Москвѣ, когда поляки захватили Кремль, гдѣ сѣли съ ними многіе бояре во главѣ съ княземъ Мстиславскимъ.

Сигизмундъ, взявъ Смоленскъ, поѣхалъ въ Польшу на сеймъ праздновать свои побѣды, а къ Москвѣ послалъ небольшой отрядъ конницы съ гетманомъ Ходкевичемъ.

^{_{Рис.: Патріархъ Гермогенъ.}}

Но когда ослабѣвали политическія силы, встали люди, которые помогли объединенію народныхъ массъ, пошедшихъ на выручку гибнувшей земли. Во главѣ такихъ людей былъ патріархъ Гермогенъ, который, по словамъ одной лѣтописи, «яко столбъ неколебимо стоялъ среди Русской великой земли, стоялъ одинъ противу ихъ всѣхъ, аки исполинъ мужъ безъ оружія и безъ ополченія воинскаго». Изъ Кремля громко раздавался голосъ святителя, который въ своихъ грамотахъ разнымъ городамъ разрѣшалъ отъ присяги Владиславу и призывалъ къ сверженію иноземцевъ. Такъ какъ въ это время Кремль получилъ отъ своихъ пословъ грамоту, въ которой говорилось: «у нихъ въ Литвѣ на сеймѣ положено, чтобы вывести лучшихъ людей и опустошить всю землю и завладѣть всей землей Московской. Ради Бога, положите крѣпкій совѣтъ, напишите, чтобы всѣмъ вѣдомо было то, чтобы всею землею сообща стать за православную вѣру». Къ этой грамотѣ, разосланной по городамъ, приложена была грамота патріарха Гермогена, въ которой святитель говорилъ: «Образъ Божіей Матери, Богородицы, заступницы христіанской, которую евангелистъ Лука написалъ, здѣсь великіе свѣтильники и хранители, Петръ, Алексѣй и Іона чудотворцы». И Русь ополчилась за вѣру и свои святыни и мощи, находившіяся въ престольномъ Кремлѣ. Поляки принуждали Гермогена подписать указъ къ московскимъ посламъ, чтобы они уступили волѣ Сигизмунда, но патріархъ отказался. Бояринъ Мих. Салтыковъ бросился съ ножомъ на патріарха, но крестное знаменіе святителя заставило измѣнника опустить руку. «Крестъ — мое единственное орудіе противъ твоего ножа. Ты же будь проклятъ вовѣки отъ нашего смиренія!» -- сказалъ Гермогенъ.