Великая разруха Московского государства, 1598–1612 гг. - [10]
>>Рис.: Подпись патріарха Гермогена.
На другой день патріархъ говорилъ въ соборной церкви проповѣдь. Поляки окружили церковь, чтобы не допустить сборища народа, но нѣкоторые все-таки успѣли пройти въ храмъ. Гермогенъ увѣщавалъ ихъ твердо стоять за вѣру, молиться съ другими городами и указывалъ имъ на предателей. Послѣ этого патріарха заключили подъ стражу въ подземелье Чудова монастыря, куда спускали ему черезъ окно хлѣбъ и воду. Когда, 5 августа 1611 г., Сапѣга провезъ мимо ополченій Трубецкого и казачьихъ таборовъ провіантъ полякамъ въ Кремль, вошелъ туда свіяженикъ Родіонъ Мосѣевъ. Онъ пробрался въ заключеніе къ патріарху Гермогену, который, услыша, что подмосковное ополченіе думаетъ присягнуть Воренку (сыну Тушинскаго Вора и Марины Мнишекъ), наспѣхъ составилъ послѣднюю грамоту свою, чтобы отправить въ Нижній-Новгородъ, которая начиналась словами: «Благословеніе архимандритамъ, и игуменамъ, и протопопамъ, и воеводамъ, и дьякамъ, и дворянамъ, и дѣтямъ боярскимъ, и всему міру; отъ патріарха Гермогена московскаго и всея Руссіи — миръ вамъ и прощеніе и разрѣшеніе. Да писати бы вамъ изъ Нижняго въ Казань къ митрополиту Ефрему, чтобы митрополитъ писалъ въ полки къ боярамъ учительную грамоту, да и казацкому войску, чтобы они стояли крѣпко въ вѣрѣ, и боярамъ бы и атаманьѣ говорили безстрашно, чтобы отнюдь на царство проклятаго Маринкина сына… (не брали)… Я не благословляю. И на Вологду ко властямъ пишите жъ; такъ же бы писали въ полки; да и къ рязанскому (владыкѣ) пишите то жъ, чтобъ въ полки также писалъ къ боярамъ учительную грамоту, чтобъ уняли грабежъ, кормчу и развратъ, и имѣли бы чистоту душевную и братство, и промышляли бы, какъ реклись души свои положити за Пречистыя домъ, и за чудотворцевъ, и за вѣру, такъ бы и совершили; да и во всѣ города пишите, чтобъ изъ городовъ писали въ полки къ боярамъ и атаманьѣ, что отнюдь Маринкинъ (сынъ) ненадобенъ: проклятъ отъ святого собора и отъ насъ» и т. д.
>>Рис.: Подземелье, въ которомъ томился и умеръ патріархъ Гермогенъ.
Историкъ И. Е. Забѣлинъ первый указалъ, что Нижній былъ ближе другихъ городовъ къ патріарху, и если объяснять движеніе Нижняго и другихъ городовъ на освобожденіе Москвы вліяніемъ центра государства, то необходимо это движеніе приписать вліянію посланія Гермогена именно въ Нижній, а совсѣмъ не грамотамъ Троицкаго монастыря, о чем говорили со слов «Сказанія» Авраамія Палицына, будто бы второе освободительное движеніе городовъ началось въ Нижнемъ, благодаря этимъ грамотамъ. Забѣлинъ, напротивъ, склоненъ даже отрицать значеніе монастыря, который былъ въ сношеніяхъ съ подмосковными казаками.
Но безъ этихъ сношеній лавра не могла обходиться, такъ какъ другого правительства не было, кромѣ казачьяго, а у Троицкаго монастыря во владѣніи было до 1000 селъ. Во главѣ лавры стоялъ архимандритъ Діонисій, любимецъ Гермогена, человѣкъ умный и высоко религіозный, и его дѣятелность должна быть поставлена въ ряду лучшихъ людей этой эпохи. Между прочимъ Діонисій еще при жизни Ляпунова посылалъ по городамъ грамоты, въ которыхъ говорилъ: «Сами знаете, что всякому дѣлу одно время надлежитъ, безвременное же всякому дѣлу начинаніе суетно и бездѣльно бываетъ, хотя бы и были въ вашихъ предѣлахъ какія неудовольствія, для Бога отложите все это на время, чтобы всѣмъ вамъ сообща потрудиться для избавленія православной христіанской вѣры, пока къ врагамъ помощь не пришла. Смилуйтесь, сдѣлайте это дѣло поскорѣе, ратными людьми и казною помогите, чтобы собранное теперь здѣсь, подъ Москвою, войско отъ скудости не разошлось».
>>Рис.: Спасо-Преображенскій монастырь въ Нижнемъ-Новгородѣ.
Шайки поляковъ и казаковъ рыскали по городамъ и селамъ, грабя все, что осталось еще неразграбленнымъ. Къ довершенію всего насталъ такой голодъ, что «люди людей ѣли», по выраженію лѣтописца. «Очистить землю» было общею мыслью, передъ которой блѣднѣли всѣ другіе сословные или личные интересы. Города переписывались, стараясь вмѣстѣ, «сообща» поднять народъ и двинуть войска на освобожденіе земли русской на освобожденіе своихъ святынь, находившихся въ Кремлѣ. Насколько Кремль съ его святынями затрагивалъ чувства русскихъ людей, видно изъ того, что народъ плакалъ, когда въ Нижнемъ-Новгородѣ (гдѣ воеводою былъ князь Звенигородскій) протопопъ Савва, собравши жителей въ мѣстный соборъ, обратился къ нимъ съ рѣчью, чтобы «утвердиться на единеніи и чтобы постоять за чистую, непорочную Христову вѣру и за святую соборную церковъ Богородицы и за многоцѣлебныя мощи московскихъ чудотворцевъ».
Простой мужикъ, Кузьма Мининъ Сухорукъ, торговецъ мясомъ, избранный въ число земскихъ старостъ, подъ вліяніемъ только что слышаннаго, сказалъ глубоко-прочувствованную рѣчь: «Православные люди! коли хотимъ помочь Московскому государству, не пожалѣемъ достоянія нашего, дворы свои продадимъ, женъ и дѣтей заложимъ, станемъ челомъ бить, искать, кто бы вступился за истинную православную вѣру и сталъ бы у насъ начальникомъ».
>>Рис.: Знамя кн. Пожарскаго, хранящееся въ Оружейной палатѣ.
Стали собирать приношенія; давали «третью деньгу», т.-е. третью часть имущества, какъ порѣшилъ міръ. Когда денегъ набрали достаточно, постановили сыскать воеводу. По указанію Минина, выбрали князя Дм. Мих. Пожарскаго, который жилъ въ 100 верстахъ отъ Нижняго въ своей вотчинѣ, лѣчась отъ ранъ, полученныхъ полгода тому назадъ подъ Москвою. Когда посланные изъ Нижняго явились къ Пожарскому, то онъ сперва отказывался, но, въ концѣ-концовъ, согласился, съ тѣмъ условіемъ, чтобы кто-нибудь изъ посадскихъ людей вѣдалъ въ ополченіи хозяйственную часть — «у того великаго дѣла былъ и казну собиралъ»; при чемъ указалъ на Минина. Недостатокъ военной силы и денегъ заставилъ нижегородцевъ написать окружную грамоту къ другимъ городамъ, въ которой были изложены основныя правила гермогеновской грамоты, т.-е. дѣйствовать отдѣльно отъ казаковъ и противъ казаковъ. На призывъ нижегородцевъ откликнулось много городовъ, и первою была Коломна.
