Великая надежда - [3]

— Хорошо! — с готовностью согласилась Эллен. И принялась рассказывать ему историю про акулу, про детей без визы и про страшную бурю. Заодно она спела песенку. Потом стала рассказывать дальше. Громко и испуганно звучал ее голос из огромного кресла. Она забилась в самый угол, и залатанные подошвы ее ботинок умоляюще заглядывали ему в лицо.

Когда она кончила, он предложил ей шоколадку.

— А не может быть такого, что все это тебе приснилось? — осторожно спросил он.

— Приснилось? — закричала Эллен. — Ничего подобного! Тогда мне, по-вашему, приснилось, что дети во дворе больше не хотят со мной играть, приснилось, что маму высылают, а я должна оставаться одна, приснилось, что никто за меня не отвечает, приснилось, что вы спрятали карту и что мне отказали в визе?

— Все дети спят, — медленно сказал консул. — Только ты не спишь.

— Ночью в консульстве меньше народу, — пояснила Эллен. — Ночью не нужно номерков, ночью все получается гораздо быстрее, потому что это неприемные часы.

— Хорошая мысль!

— Да, — улыбнулась Эллен — Сапожник у нас в доме, знаете, чешский сапожник, так вот он сказал: «Сходи к консулу, консул хороший человек, консул отвечает за ветер и за акул, консул и за тебя тоже отвечает!»

— Как ты сюда прошла? — спросил консул уже настойчивее.

— Дала швейцару яблоко.

— А может, тебе все приснилось? Иди-ка домой.

— Домой? — Эллен не сдавалась, — Это значит туда, где мама. А моя мама завтра уплывает, моя мама послезавтра будет уже там, где вокруг синева, где ветер засыпает, а дельфины играют вокруг Статуи Свободы!

— Вокруг Статуи Свободы дельфины не играют, — перебил консул.

— Ну и что. — Эллен опустила голову на руки. — Я устала, мне уже давно пора спать, я же завтра уплываю.

Ее доверие было безжалостно. Оно веяло в прохладной комнате, как ветер пустыни.

— Дайте мне визу!

— У тебя температура, — сказал консул.

— Пожалуйста, дайте визу!

Она придвинула папку для рисования к самому его лицу. В зажим был вставлен белый лист, на котором большими неумелыми буквами было написано: «Виза». Вокруг была россыпь разноцветных цветов, — цветы и птицы, — а внизу тянулась линеечка для подписи.

— Я все принесла, вы только подпишите. Пожалуйста, господин консул, ну пожалуйста!

— Все не так просто. — Он встал и закрыл окно. — Не так просто, как с упражнением, которое тебе велели переписать после уроков. Пошли, — сказал он, — теперь пошли! Я все тебе объясню на улице.

— Нет! — закричала Эллен и сжалась в комок в кресле. Щеки у нее вспыхнули. — Пожалуйста! Сапожник говорил, сапожник же говорил: «Кто отвечает за ветер и за акул, тот и за тебя отвечает!»

— Все так, — согласился консул, — Кто отвечает за ветер и за акул, тот отвечает и за тебя. Но это не я.

— Я вам нисколечко не верю, — прошептала Эллен. — И если вы сейчас не подпишете… — Она задрожала. Сапожник солгал. Сапожник говорил: консул, — а консул опять кивает на кого-то другого. А мама сидит дома и не в силах складывать чемоданы, потому что ей страшно. И это уже последняя ночь.

— Если вы сейчас не подпишете… — Эллен искала угрозу пострашнее. Зубы у нее стучали. — Тогда я лучше стану дельфином. Поплыву рядом с пароходом и буду играть вокруг Статуи Свободы, назло вам.

Она умолкла. Нетронутый лежал шоколад на курительном столике, нетронутые лежали разноцветные проспекты. «Мне холодно», — пробормотала Эллен. Губы ее были распахнуты. Она не шевелилась. Консул подошел к ней, и она оттолкнула его ногами. Он хотел ее схватить, но она молниеносно перескочила через кресло. Он побежал за ней. Она проскользнула под письменным столом, опрокинула два стула и обеими руками обхватила печку. При этом она по-прежнему угрожала, что превратится в дельфина. По ее лицу текли слезы.

Когда он ее наконец поймал, ему показалось, что она пышет жаром. Горячая и тяжелая, Эллен повисла у него на руках. Он завернул ее в одеяло и опять уложил в кресло.

— Карту, пожалуйста, отдайте карту!

Он пошел в приемную, поднял с полу карту, разгладил ее и отнес в комнату. Разложил ее на курительном столике.

— Все кружится! — сказала Эллен.

— Верно, — тревожно улыбнулся он. — Земля кружится. Ты что, не учила про это в школе? Земля круглая.

— Да, — вяло подтвердила Эллен, — Земля круглая. — Она потрогала карту.

— Теперь ты веришь, что я от тебя ничего не скрываю?

— Пожалуйста, — в последний раз попросила Эллен, — пожалуйста, подпишите визу! — Она подняла голову и оперлась на локти. — Там есть чернильный карандаш, он подойдет. Если вы подпишете, я никогда больше не буду брать без спросу яблоки. Я все, что могу, для вас сделаю! А правда, что на границе дают апельсины и портрет президента, это правда так и есть? А сколько спасательных шлюпок бывает на больших пароходах?

— Каждый сам себе спасательная шлюпка, — сказал консул. — Я кое-что придумал! — Он положил папку для рисования себе на колени. — Ты должна сама себе дать визу. Подпиши ее сама!

— Я сама? — испуганно переспросила Эллен.

— Только сама.

— А как это делается? — с сомнением спросила Эллен.

— Ты это можешь. В сущности, каждый человек — сам себе консул. И в самом ли деле огромен наш огромный мир — это зависит от каждого человека.