Великая крестьянская война в Китае 1628–1645 гг. - [28]

Среди высших чинов повстанцы не нашли таких, которые могли бы занять место в новом правительстве, но зато все известные своими преступными действиями и притеснением народа были закованы в цепи и заточены в тюрьмы. 500 человек, среди которых находились ранее арестованные военачальники, феодалы, влиятельные сановники, вывели к городским воротам и отрубили им головы. Некоторое незначительное число чиновников низших рангов выбрали для назначения на должности, но по существу они не получили работы, так как им не доверяли. Феодалы, сановники и чиновники старались скрыться, уклониться от явки или бежать за пределы столицы, поэтому патрули, разъезжавшие по городу, задерживали подозрительных и арестовали немало влиятельных сторонников старого режима. [91]

Кроме того, повстанцы наложили контрибуцию на феодалов, сановников и некоторых чиновников. Все они всячески старались уклониться от выплаты своей доли контрибуции, поэтому пришлось применить угрозы и насилие. Сбором контрибуции ведали Лю Цзун-минь и Ли Моу. Как говорят источники, выкуп определялся ими не по размерам богатства, а в связи с тяжестью содеянных преступлений и с известностью как взяточника. Тем, чье имя было сильно опорочено, приходилось платить по нескольку десятков тысяч лян серебром, и они придумывали всякие ухищрения, чтобы этого избежать. Тогда Лю Цзун-минь и Ли Моу прибегли к арестам и пыткам, и, как записали современники, не было ни одного, кто бы не внес установленной суммы. Всех выплативших контрибуцию отпускали на волю и больше не преследовали.

Чиня классовый суд в Пекине, повстанцы приступили к организации новой власти. Главой государства считался Ли Цзы-чэн, которого провозгласили императором еще в Сиане, но новой коронации в Пекине не устроили. Ознакомление с историей народных восстаний и феодальных мятежей в средневековом Китае показывает, что всякий, кто занимал столицу, немедленно провозглашался императором своими сторонниками. Почему повстанцы не последовали этому примеру, — остается пока глубокой тайной. Ли Цзы-чэн продолжал стоять во главе нового правительства в силу своего прежнего избрания.

Со слов дворцовых евнухов современники событий записали, что все сколько-нибудь важные вопросы обсуждались на совете вождей всеми его участниками. Это, очевидно, удивило евнухов, знавших лишь приемы деспотической власти. Совет главных повстанческих руководителей состоял из 20 человек, возглавлялся Ли Цзы-чэном и служил высшим верховным органом власти как военной, так и гражданской. Государственный совет управлял делами при помощи ведомств. Это были те же шесть ведомств, которые создала феодальная государственная мудрость китайцев и которые существовали едва ли не при всех феодальных династиях. Их функции распределялись таким образом: 1) управление, ведавшее всем штатом государственных служащих, 2) управление по взиманию налогов, 3) по руководству вопросами идеологии, религий, обрядов, 4) военное ведомство, 5) юридическое и, наконец, 6) последнее — руководило организацией [92] работ по ирригационной сети, строительству и пр. Повстанцы сохранили это разделение функций власти, но перестроили и переименовали новые учреждения. Они восстановили, хотя тоже переименовав, палату инспекторов, старинный контрольный орган в стране, и академию. Таким образом, в основном сохранилась прежняя государственная структура управления, но в сокращенном и упрощенном виде. В этом, пожалуй, нет ничего удивительного, если припомнить, что даже Сунь Ят-сен, вырабатывая свой проект республиканского государственного правления, учитывал старый феодальный китайский опыт и к 3 функциям буржуазной государственной власти прибавлял старые китайские организации: контрольную (инспекция) и экзаменационную власти.

Сохранив структуру органов исполнительной власти, повстанцы ликвидировали множество дополнительных учреждений, дворцовых и полицейских управлений. Количество служащих в новых организациях подверглось резкому сокращению, а функции их уточнились. Было и еще одно обстоятельство, игравшее немаловажную роль: штат старых чиновников был сменен. В качестве новых служащих оказались повстанцы, многие из их рядов были бывшими минскими чиновниками низших рангов. Более высокие должности предназначались для вождей или для людей образованных, которые задолго до взятия Пекина присоединились к восстанию, наконец, для некоторых сановников, которые были выпущены повстанцами из тюрем, куда их заключило минское правительство за инакомыслие или вольнодумство. Таким образом, менялись не только названия государственных учреждений, но они создавались и комплектовались заново. Новые чиновники получали приказ «управлять справедливо». О взятках и самоуправстве нечего было и думать, учитывая, что за деятельностью новых чиновников пристально следили вожди, начальники отрядов и рядовые повстанцы.

Наиболее сложной проблемой оказалась организация управления на той обширной территории, которая находилась во власти восстания. Огромное пространство с многомиллионным населением провинций Хэнань, части Хубэя, Шэньси-Таньсуского района, Шаньси и столичной провинции Чжили было подвластно повстанцам. Здесь они сохранили деление на области, округа и уезды, но повсеместно ставили своих начальников и своих [93] уполномоченных. Кроме того, в крупных городах и важных крепостях они оставляли свои военные гарнизоны. Разбушевавшееся крестьянство, принимая участие в восстании на протяжении почти 15 лет, зорко следило за деятельностью местных властей, что заставляло даже и изменников помнить о крестьянских интересах и бояться городской бедноты. Отмена старых поборов, уничтожение минской налоговой системы, сопровождавшееся сожжением учетных записей и истреблением чиновников и крупных землевладельцев, открывали возможность более спокойного существования деревни. В районах, которыми повстанцы владели давно, они пытались установить налог очень незначительный по размерам, возможно, равный 5% минских поборов. Вопрос о налогах принадлежал к числу наиболее острых и без конца дебатировался в совете повстанческих вождей.