Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018 - [72]

— Чего я могу не знать? — уточнил Феликс, он сунул было в рот костяшку большого пальца, но передумал. Спокойно, Бонифаций, спокойно, сказал он сам себе.

Джон Кебич принялся рассуждать:

— Россия не может сравниться с той же самой Норвегией, где населения с гулькин нос. А Спиридонов сразу же честно предупредил, что государство не может просто так, за здорово живёшь, раздать деньги, значит, должны возрасти налоги как минимум в пять раз.

— Ну? — сказал Феликс. — Вот видишь! Всё честно.

Всё-таки они его раззадорили, он кинул очередной бонус в свою копилку тщеславия.

— Но ведь каждый думал, что сумеет обмануть государство, — заключил Виктор Бергамаско, хотя это не было главным.

Главное заключалось в чём-то другом. Феликс ещё не понял, куда клонят эти два забулдыги, и все-таки незаметно для себя погрыз многострадальный палец. Сомневался он, а это было плохо.

— Сумеет, — согласился Феликс, не вынимая палец изо рта.

Он и сам делал это весьма виртуозно, но, естественно, не кричал на каждом углу, что обманывает государство. Государство большое, не обеднеет, рассуждал не он один.

— Второй козырь заключался в том, что все свои двадцать миллиардов Михаил Спиридонов кинул в предвыборную гонку. Такие деньги у Владимира Трофимова, конечно же, были. Но он не мог сравниться со Спиридоновым в плане железной пропаганды, — всё это Феликс произнёс менторским тоном.

Однако и это не удивило их. На митингах Спиридонову ехидно кричали: «Расстанься со своими миллиардами! Сделай наконец что-нибудь путное!» И тогда он сотворил то, что от него никто не ожидал: он построил новый микрорайон «Подольский», за которым, однако, в народе твердо закрепилось название «Спиридоновский», или «Спиридонка». Ему также хватило денег, чтобы перекрасить пару городов на севере в ярко-малиновый цвет. Американская краска оказалась такой стойкой, что и через двадцать лет дома должны были выглядеть как новенькие. Фирма-изготовитель гарантировала. С тех пор эти города любили фотографировать на календари и обложки журналов. Спиридонов продал все свои активы, в том числе и команду из НБА «Нью-Джерси Нетс». А на волне отрицания «Макдоналдс» вложил также пару миллиардов в народные дома. Конечно, народ это оценил и говорил: «Айда в спиридоновские харчевни, ушицы отведаем, а какие там расстегаи!» Правда, нашлись и такие, которые кричали: «Нас не купишь за краюху жидовского хлеба!» И должно быть, в такие моменты Михаил Спиридонов горько жалел о своей щедрости. Но на кону был такой куш, с помощью которого можно было с лихвой «отбить» свои деньги назад. И произошло чудо, народ ему поверил, и Михаил Спиридонов стал президентом. По крайней мере, так думал Феликс. Такая у него была картина мироздания в голове.

А Владимиру Трофимову не помог, как принято говорить, даже административный ресурс. Во втором туре он проиграл выборы на величину погрешности. Но этого оказалось достаточно, чтобы Михаил Спиридонов обошёл его.

— Ха! Чудак ты! — воскликнул Джон Кебич и в очередной раз хлопнул Феликса по плечу.

На этот раз Феликс сильно поморщился. Кто любит, когда тебя трескают по плечу?

— Да… чудак… — подтвердил Виктор Бергамаско, разливая остатки водки. — Думаешь, этого было достаточно?

— Думаю, да, — смело ответил Феликс.

— Каких-то несчастных двадцать миллиардов?

Феликс вдруг почувствовал, что над ним посмеялись, а ещё он почувствовал, что опьянел. Надо закусывать по-русски, подумал он, а не пить по-иностранному.

— Вы мне надоели! — сказал он, поднимаясь.

— Куда ты? — удивился Джон Кебич. — Мы тебе главного не сообщили.

— Да?.. — Феликс внимательно поглядел на них.

Джон Кебич двоился. Его рыжая шевелюра почему-то закрывала половину бара. Белые-белые глаза плыли, как две таблетки аспирина. Виктор Бергамаско со своей пудовой цепью на волосатой груди казался цыганским медведем. А серебристый смех Гринёвой — гласом сирены. Феликса качнуло, и он схватился за стол. Стены кабака едва не сложились гармошкой.

— Сейчас за водкой сбегаю, — сообщил Виктор Бергамаско. — У кого есть «чечеши»?

— На, — Джон Кебич выгреб из кармана мятый комок денег и сунул в огромную лапу Виктора Бергамаско.

И Феликс понял, что пьянка приняла необратимую форму скотства. Он вспомнил, как газеты всего мира пестрели заголовками: «Цена вопроса 20 миллиардов долларов». Ему сделалось смешно, действительно, двадцать миллиардов — это на удивление мало. Возникла маленькая несостыковка: за такую сумму Россию не купишь, она слишком большая. Подавишься. Он глупо хихикнул и уселся назад в небольшой растерянности. Заронили-таки они в него семена сомнений. Неужели Владимир Трофимов не мог наскрести двадцать миллиардов? Да запросто. Одной левой. Честно говоря, Феликс иногда об этом задумывался, но как-то несерьёзно. О чём думать, если Мишка Спиридонов в Кремле? Дело сделано. Пыль выборов и страстей улеглась. Впереди «новая свобода» и «военный отдел». От этого кружилась голова и хотелось петь патриотические песни о реке Волге, о Карелии и о проливе Лаперуза, да мало ли ещё о чём.

— Молодец! — похвалил Джон Кебич и снова хлопнул его по плечу.

Странно, но Феликсу это уже не было противно, хотя они выпили совсем ничего, должно быть, сказались вчерашняя пьянка, Гринёва, нервотрёпка на границе и общая изношенность организма.