Великая Испанская империя - [106]
«В филиппинском обществе, — прибавлял Морга, — налицо три сословия: это идальго, плебеи и рабы. Первые не платят ни налогов, ни дани, но должны поддерживать старшего вождя в любом столкновении. Плебеи платят налоги, а рабам поручают всевозможную работу по хозяйству»>‹‹644››.
Столкнувшись со столь непростой ситуацией, Легаспи попытался установить на Себу жесткие правила. Тем немногим португальцам, которые дерзали скитаться по этим островам, настоятельно предложили удалиться. Но вскоре испанцы убедились, что филиппинцы, не желая платить дань, тоже уплывают. Кроме того, на островах возникали и иные формы сопротивления. Епископ Мигель де Бенавидес, доминиканец относительно скромного происхождения (он родился в Каррионе-де-лос-Кондес в Паленсии, покинул Испанию в 1586 году и находился на Филиппинах с 1587 года) и первый епископ Нуэва-Сеговии, а впоследствии архиепископ Манилы, писал: «Удостоверившись, что испанцы пришли… не как торговцы, а как солдаты, коренное население посчитало, что лучший способ избавиться от них — это уморить их голодом, а вовсе не сражаться. Потому туземцы не стали засевать поля»>‹‹645››. При этом год-другой в некоторых местах наподобие Камарины (или Нового Касереса) сопротивление перерастало в открытую войну. У филиппинцев были бронзовые кулеврины — не пушки, а мушкеты, — и даже аркебузы, позаимствованные у португальцев, которые научили их пользоваться огнестрельным оружием.
Возведя крепость на острове Себу и достигнув надежного понимания с филиппинским вождем Тупасом, Легаспи отослал обратно в Новую Испанию крупнейший из своих кораблей, 500-тонный «Сан-Педро». Командовал кораблем восемнадцатилетний внук Легаспи, Хуан де Сальседо, которого сопровождали 400 человек. В качестве штурмана на борту находился все тот же неугомонный фра Андрес де Урданета. Отыскать дорогу домой и проложить правильный курс — эта задача казалась серьезным вызовом для молодого Сальседо, но он справился, во многом благодаря помощи Урданеты. «Сан-Педро» покинул Себу 1 июня 1565 года и прибыл в северную Калифорнию в августе. Оттуда пошли на юг, к Акапулько, и достигли места назначения 6 октября. Из Акапулько оставалось всего несколько дней пути до Мешико. Экспедиция к тому времени сократилась в численности до менее чем 200 испанцев, что, впрочем, было преимуществом: продовольствия хватало, а вот на первоначальные 400 человек могло и не хватить.
В конце 1560-х годов немногочисленные испанцы, обитавшие на Филиппинах, некоторое время вынуждены были существовать в достаточно суровых условиях. Хуан де Сальседо отплыл из Новой Испании с запасом продовольствия, но на обратном пути его корабль потерпел крушение на тихоокеанском острове Гуам. Прибытие на острова другого галеона из Новой Испании, «Сан-Херонимо», лишь усугубило незавидное положение колонистов, поскольку голодавшая община, увеличившись в численности до 300 человек, вряд ли могла выжить. Никто не хотел питаться местными продуктами, все тосковали по пшеничному и ржаному хлебу, вину и соленой говядине.
Легаспи отправил одного из своих заместителей, Хуана де ла Ислу, в Испанию на галеоне «Сан-Хуан» с полным докладом о своих приключениях и чрезвычайных обстоятельствах. Де ла Исла, разумеется, не преминул побывать в Новой Испании, отплыв с Себу 27 июля 1567 года и прибыв в Акапулько 16 ноября. А 6 июня следующего года он наконец очутился в Кастилии, затратив на поездку свыше десяти месяцев. Он передал королю Филиппу послания Легаспи, в которых новые владения монарха превозносились до небес>‹‹646››.
Легапи между тем изменил тактику. Прежде всего, он отправил экспедицию под командованием своего «начальника штаба» Мартина де Гойте на Панай, остров средних размеров, где выращивали рис и где конкистадоры договорились о покупке провизии по хорошей цене. Затем Гойте направился на остров Лусон, где имелись в наличии, помимо риса, свиньи, козы, перец, бергамот, мята, камфара и даже небольшое количество золота. На другом острове, около Багуиндемао, выращивали ценную корицу.
На Лусоне Гойте столкнулся с силами манильского султана Сулеймана и его дяди раджи Матанды, который располагал пушками, полученными от португальцев, но не научился толком те применять. Эти мусульмане, с точки зрения филиппинцев, были такими же конкистадорами, как и испанцы, но отличались жестокостью, поэтому Легаспи и Гойте, к собственному удивлению, довольно легко убедили туземцев, что пришли как освободители и новые повелители. К слову, предводители мусульман наверняка оказались более грозными противниками, чем местные вожди, о которых говорилось выше.
Остров Парай был завоеван испанцами в 1569 году, и какое-то время испанские владения на Филиппинах состояли из этого острова, Себу и Лейте. Легаспи решил действовать осмотрительнее, чем прежде. Он настрого запретил любые неорганизованные набеги, рассчитывая тем самым убедить naturales в своем дружелюбии и мирных намерениях. Что касается мусульман, в их отношении инструкции, данные Легаспи, были однозначны: «Ни при каких обстоятельствах не порабощать тех индейцев, каковые приняли поклонение Магомету. Но вы должны стремиться обратить их и убедить принять нашу святую католическую веру с помощью добрых слов и законных средств»
