Великая игра - [22]

— Значит, я изменю Нуменор. Уничтожу старый, оскверненный, и построю новый. — Слова его уже звучали не прибоем, в них слышался гневный рев черной бури. Он не слышал себя, не сознавал, что почти рычит.

— В одиночку? Пойдешь один, как герой древности, вызывать на поединок короля? Да тебя мигом в порошок сотрут! Ищи союзников. Хотя бы на время.

Как будто зарыли по горло в песок в полосе прилива. Скоро будет нечем дышать.

— Слушай. Здесь есть люди, ушедшие из-под Закона Нуменора. Они примут тебя как вождя. Тебя здесь знают, ох знают… Ты вернешь им родину, очистив ее от скверны. Или создашь новую.

— Эльдарион сейчас не слишком нужен Нуменору, — медленно проговорил он. — Что ж. Я создам тот Нуменор, который будет всем мне обязан. И, видит Единый, Закон этого Нуменора не будет несправедлив ни к кому! Ни к адану, ни к ханаттанне, ни к кому! Пусть придут ко мне униженные, и я дам им справедливость! — Он встал. Он был прекрасен.

Волна накрыла с головой, он задохнулся — и все вдруг стало легко и ясно.

Он улыбался. Он увидел свой путь, свое предназначение. Снова мир снизошел в душу его, ибо он понял то, что судил ему свершить Единый. Он снова стал Его дланью. Просто надо было впустить в себя этот прибой. Это тоже был Знак, а он, дурак, не понял.

Да, он вернется. Как карающий судья, чтобы очистить избранную землю от скверны. И, снеся старое, прогнившее здание, построит новый Нуменор. Его Нуменор.

— Ты прекрасен, Аргор.

Он недоумевающе воззрился на нее.

— Ты уже не Эльдарион. Тот умер вместе с твоим Нуменором, которого никогда не было. А это имя звучит неплохо на слух нуменорца. Пусть так и будет.

— Пусть, — усмехнулся он, пробуя на вкус новое имя… — Оно что-то значит или это тоже — огрызок имени?

— Оно будет значить то, что ты пожелаешь. Разве не так?

Аргор ответил торжественной улыбкой, подобной тем, что вечно сияет на бесстрастных бронзовых лицах статуй харадских богов.

Он поднял руку, усмехаясь, посмотрел на кольцо, которое так и не снималось с руки. Усмехнулся. Атанамир тоже когда-то подарил ему перстень. Враг думает, что посадил его на цепь? Что же, пусть мнит себя победителем. Цепь трудно порвать, лишь когда думаешь, что она несокрушима. И самая крепкая цепь — верность. А он ее уже порвал однажды. Порвет и второй раз, тем более что клятвы он никакой давать не будет. Врагу он нужен? Так пусть принимает те условия, которые выдвинет ему… как там сказала Эль? Аргор?

Он посмотрел сверху вниз — но Эль уже куда-то исчезла, словно ее и не было. А может, ее и правда не было? И того подвала не было? И все это просто морок, в который превратилось осознание предательства?

Да, наверное, это так. И тело болело только потому, что он бился и извивался в ремнях, рыча от ненависти к предателям, когда разум его затоплял черный прибой.

Да, так.

«Отче, Ты не оставил меня. Ты открыл мне очи. Я вижу теперь, почему Ты предал меня в руки врага моего. Я должен покарать предателей. Я должен свершить волю Единого — пусть даже руками врага. И я построю СВОЙ Нуменор…»

«И я построю СВОЙ Нуменор…» Майя улыбнулся. Пусть так. Пусть думает так… Майя ударил в маленький бронзовый гонг на столе. Бесшумно возник худощавый харадец в красной жреческой одежде.

— Он придет сегодня. Встречайте его и проводите ко мне.

Снова ветерок играл легкими занавесями и шестиугольной комнатке-шкатулке, где-то далеко за окном тонули в дымке гребни темно-синих гор. День был неярок, что предвещало дождь. Оно и хорошо — весна быстро сгорала на солнце, а лето здесь жаркое.

Нуменорец почти надменно осматривал комнату. Майя сдержал усмешку. Надо же — совсем прежний. Та же стать, та же властность та же гордость в глазах. Саурон почти восхищался этим человеком, он почти любил его. Свое творение. Он создал его. Разве не так? Этот могучий, красивый, мудрый, гордый человек — его орудие. Его человек. Образец будущего человека. Человека, который выше, чем просто человек. Единый создал их жалкими, бросив им, как подачку, призрачное воздаяние где-то там когда-то там… А он, майя Гортхауэр, даст им все здесь. И они будут принадлежать ему.

Нуменорец смотрел на него изучающе. На сей раз майя улыбнулся открыто.

— Итак? Ты принял решение, раз ты велел привести тебя сюда?

— Да, — буднично кивнул головой нуменорец и пододвинул кресло. Майя, дабы не терять лица, тоже неторопливо уселся по другую сторону стола. — Я буду с тобой, доколе наши цели совпадают. Потом можешь меня убить.

Майя кивнул. Если бы этот человек уже не был пойман на крючок, то с ним именно так и пришлось бы поступить.

— Я буду делать все так, как считаю нужным.

«Именно этого я от тебя и жду».

— Таковы мои условия. Иначе — убивай сразу.

— Незачем. Я согласен. Твои слова разумны. И к тому же наши цели совпадают, не так ли? Ты хочешь создать новый Нуменор, и я, как ни странно, тоже, — коротко усмехнулся майя. — Так что пока мы друг другу нужны.

Нуменорец смотрел на собеседника тяжелым непроницаемым взглядом.

— Но ты тоже должен выслушать мои условия. Это будет справедливо и разумно, — сказал майя.

Нуменорец после некоторого молчания кивнул.

— Я буду несколько многословен. Ты никогда не задумывался, почему существую? Да, знаю, вы считаете, что Единый просто не может уничтожить меня лично, потому как иначе уничтожил бы со мной вместе этот мир. Он же велик, а если Ему придется сюда войти, то что будет с миром? Но может я просто нужен Ему? Нужен для каких-то Его целей? А? И — обрати внимание — уничтожить меня значит уничтожить мир. Задумайся.