Великая Хорватия. Этногенез и ранняя история славян Прикарпатского региона - [28]
Важное значение в решении интересующих нас вопросов имеют данные археологии. Основная масса памятников начального периода освоения венграми Среднего Подунавья находится к северо-востоку от Дуная и только незначительное количество их обнаружено в Задунавье, в его северо-восточной части — севернее озера Балатон и правого притока Дуная реки Шио[297]. Такое расположение ранних венгерских памятников исключает возможность соседства венгров в начальный период расселения с жителями далматинской Хорватии, простиравшейся от Адриатического моря до гор Капелла и от полуострова Истрия до города Сплита.
Однако в дальнейшем границы венгерского расселения неуклонно продвигались на запад, в том числе и в Задунавье, и к середине X в. венгры действительно вошли в контакт с далматинскими хорватами, став обитателями располагавшихся в непосредственной близости земель в междуречье Дравы и Савы[298]. Этот засвидетельствованный данными топонимики и археологии факт находит подтверждение и у Константина Багрянородного. В 42-й главе трактата «Об управлении империей» сказано:
Турки живут по ту сторону реки Дунай, в земле Моравии, а также по сю сторону, между Дунаем и рекой Савой[299].
Сведения, использованные в 42-й главе, непосредственно относятся ко времени составления трактата[300]. Им соответствует информация 40-й главы, говорящей о хорватах как о соседях венгров с юга. Оба известия отражают реалии одного и того же времени и, возможно, были получены из одного источника, каким могли быть сообщения венгерских вождей, крестившихся в Константинополе в 948 г.
Иное происхождение имеет информация главы 13-й, поступившая в Константинополь, судя по всему, несколькими десятилетиями раньше. Это могло произойти во времена миссии клирика Гавриила, посетившего Венгрию в конце 20-х или начале 30-х годов X в.[301] По предположению В. П. Шушарина, упомянутый византийский посланник доставил в Константинополь первые сведения о расположении венгерских владений вблизи границ империи, использованные впоследствии императором Константином, и содержание этих известий «можно понять лишь при соотнесении их с данными о расселении мадьяр в Среднем Подунавье, которое продолжалось с конца IX по вторую половину X в. (и позже) »[302].
Исходя из вышесказанного, мы не можем согласиться с Г. Г. Литавриным, который, основываясь на данных 40-й главы, приходит к мнению, что в исправном протографе 13-й главы южными соседями венгров также были названы хорваты, и то были обитатели Хорватского королевства в Далмации[303]. Такая точка зрения не учитывает разницы происхождения известий о хорватах, помещенных в разных частях труда Константина: известия 40-й главы не могли служить источником известий 13-й главы, так как появились позднее, между этими известиями, скорее, могла быть обратная взаимосвязь.
Трудно согласиться и с мнением Г. Фехера, Ф. Дворника и Д. Моравчика, полагавшими, что хорватами, которые «соседят с турками у гор», являются белые хорваты, проживавшие к северу от Карпат[304]. Белые хорваты, скорее, могли быть обозначены как северные соседи «турок», но таковыми и в 13-й и в 40-й главах названы печенеги.
По нашему мнению, говоря о соседстве венгров с хорватами «у гор», Константин и его венгерские информаторы имели в виду политическую ситуацию, сложившуюся в начальный период венгерского расселения в Среднем Подунавье. Следовательно, упомянутыми в 13-й главе «горами» не могли быть горы Капелла, а жившими около них хорватами — далматинские хорваты. Они были отделены от области венгерского расселения конца IX — начала X в. обширным пространством междуречья Савы и Дравы, занятого другим славянским населением и только к середине X в. освоенного венграми.
Зато области, прилегавшие к Карпатам, непосредственно смыкались с освоенной венграми территорией на первом этапе расселения в Подунавье. Эти области, располагавшиеся к востоку от Венгрии, и составляли территорию Великой Хорватии. Последняя, таким образом, располагалась в том же регионе, где она локализуется на основании уже рассмотренных нами данных, — в районе Карпат.
О непосредственном соседстве венгров и хорватов в указанном районе вполне определенно говорит и польский хронист Винцентий Кадлубек (около 1160–1223) . Воздавая хвалу польскому князю и королю БолеставуІ Храброму (992–1025) , Винцентий среди его выдающихся свершений отмечает такой факт:
Подчинил (Болеслав. — А. М.) своей власти гуннов или венгров, хорватов и сильный народ мардов[305].
В этом известии Кадлубек идет дальше своего предшественника Галла Анонима, который сообщает только о подчинении Болеславом Поморья, Пруссии, Руси, Моравии и Богемии[306]. В силу данного обстоятельства некоторые исследователи отказывают сообщению Кадлубка в доверии, полагая, что позднейший хронист попросту амплифицировал текст предшественника[307].
Получается, что в данном случае мы имеем дело не более чем с литературным приемом, не имеющим реального исторического содержания. Сомнения еще более усиливаются ввиду упоминания Кадлубком в числе подчиненных Болеславом народов полулегендарных мардов. В связи с этим высказываются предположения, что хронист спроецировал на времена Болеслава эпизод из истории войн Александра Македонского, а именно, завоевание им мардов на границе Мидии и Персии, черпая сведения у Юстина
В монографии рассматривается широкий круг вопросов, связанных с историей внешнеполитических и культурных связей Руси, Византии и Западной Европы конца XII — первой половины XIII вв. Анализируются контакты русских князей с германским королем Филиппом Швабским и императором Фридрихом II, византийским императором Алексеем III и правителями Никеи, римскими папами Иннокентием III и Иннокентием IV, австрийским герцогом Фридрихом Воинственным, венгерскими королями и польскими князьями. Значительное внимание уделяется родственным связям галицко-волынских князей, в частности, браку Романа Мстиславича с дочерью византийского императора Исаака II Евфросинией-Анной, влиянием которой объясняется необычный именослов Романовичей, появление высокочтимых христианских реликвий, использование царского титула и других атрибутов власти василевса, специфическая строительная и учредительная деятельность.
В монографии на основе широкого круга русских и иностранных источников рассматривается социально-политическая история Галицко-Волынской Руси XI–XIII вв. Изучаются процессы формирования городских общин Галичины и Волыни, их борьба за независимость от Киева, особенности политического развития, межобщинные противоречия и конфликты. Значительное внимание уделяется социально-политической роли бояр, раскрывающейся во взаимоотношениях с княжеской властью и рядовыми гражданами, формированию и деятельности боярской думы, ее месту в системе государственных институтов.
В книге рассматриваются отдельные аспекты деятельности Союза вооруженной борьбы, Армии Крайовой и других военизированных структур польского националистического подполья в Белоруссии в 1939–1953 гг. Рассчитана на историков, краеведов, всех, кто интересуется историей Белоруссии.
В книге Тимоти Снайдера «Кровавые земли. Европа между Гитлером и Сталиным» Сталин приравнивается к Гитлеру. А партизаны — в том числе и бойцы-евреи — представлены как те, кто лишь провоцировал немецкие преступления.
Настоящая книга – одна из детально разработанных монографии по истории Абхазии с древнейших времен до 1879 года. В ней впервые систематически и подробно излагаются все сведения по истории Абхазии в указанный временной отрезок. Особая значимость книги обусловлена тем, что автор при описании какого-то события или факта максимально привлекает все сведения, которые сохранили по этому событию или факту письменные первоисточники.
Более двадцати лет Россия словно находится в порочном замкнутом круге. Она вздрагивает, иногда даже напрягает силы, но не может из него вырваться, словно какие-то сверхъестественные силы удерживают ее в непривычном для неё униженном состоянии. Когда же мы встанем наконец с колен – во весь рост, с гордо поднятой головой? Когда вернем себе величие и мощь, а с ними и уважение всего мира, каким неизменно пользовался могучий Советский Союз? Когда наступит просветление и спасение нашего народа? На эти вопросы отвечает автор Владимир Степанович Новосельцев – профессор кафедры политологии РГТЭУ, Чрезвычайный и Полномочный Посол в отставке.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.