Великая битва у Малого пруда - [67]

«Отныне ты член нашего клуба, адмирал Дану! — сказали все хором».

— Нет, Дину, так не пойдёт, — смеясь, сказал Санду.

Рассердившись, что его прервали как раз в тот момент, когда он придумывал продолжение рассказа. Дину Попеску сдвинул на лоб очки и недовольно спросил:

— А почему?

— Потому что уговор был другой. Ты обещал сочинить рассказ про нас всех, а говоришь только про одного…

— Ну потерпи, я ведь ещё не кончил. А то вообще ничего не стану говорить.

— Нет! Нет! Рассказывай! Рассказывай! — запротестовали Петрикэ, Илиуцэ, Костя, Нику, Нина, Алеку, Мирча, Родика и все собравшиеся вокруг Дину под клёном.

— Хорошо, — смилостивился Дину. — Итак, продолжаю: «После того как адмиралу сказали, что он принят в «Клуб знаменитых капитанов», взял слово Александру Дану. Он, по обыкновению, хотел ограничиться своим излюбленным «дельно», но на сей раз ему не удалось уклониться от настоящей речи.

«Благодарю за честь, которую вы мне оказали, но… я не согласен!»

«Почему? Почему?» — спросили озадаченные капитаны.

«Потому что я не могу вступить в клуб без своих друзей!»

«Справедливо, справедливо! — воскликнул капитан Немо. — Нужно принять и его друзей. Я отлично знаю их всех и сейчас представлю вам, дорогие маэстро».

И капитан Немо, отпив воды из стакана, начал так:

«Капитан первого ранга Петрикэ Бунеску! Лейтенант Костя Стэнчук, по прозванию «Бачок-толстячок»! Помощник адмирала Дину Попеску, который… не знает, что говорить дальше, и поэтому заканчивает так: «Я солёный якорь оседлал, всю вам сказку рассказал…»

Все расхохотались, хотя и жалко было, что Дину перестал рассказывать.

Это происходило на четырнадцатый день их деятельности в порту Малый пруд.

Как быстро бежит время, как быстро промчались две недели! Зато как приятно, когда можешь сказать, что ни один день не прошёл зря.

Скоро двенадцать, и тогда исполнится ровно две недели со дня сбора отряда, памятного для ребят. В двенадцать часов дня им предстоит рапортовать отряду о том, как они выполнили свои обещания.

Был прекрасный июльский день. Июль с серёжками черешен и вишен, с золотыми косами пшеничных колосьев, резвился вовсю, носясь на невидимых крыльях ласкового, неугомонного ветра, который заводил в тростнике мелодичную песню, взметал вверх несметные парашюты одуванчиков, клонил тонкие, гибкие стебельки гвоздик, издававших сладкий запах.

— Пора строиться и идти в школу. Влад предупреждал, чтобы мы не опаздывали! — напомнил Санду.

В несколько минут перед адмиралтейством построилась колонна. Не обошлось без Нины, Родики и малышей. Влад сказал, чтобы пришли все. Значит, и надо быть всем, даже Топу.

С пятью гербариями в голове колонны ребята зашагали к школе, распевая любимый марш Петрикэ:

Вперёд по тропиночкам горным

Зовут нас весёлые горны:

«На крыльях широких смелей

Летите в просторы полей!..»

Когда поравнялись со «сторожевым постом». Дину крикнул:

— Давайте остановимся!

Все остановились, он повернулся к пруду и крикнул:

— До свиданья, до свиданья!..

— До свиданья, до свиданья! — подхватили все, прощально махая руками.

И им показалось, будто с берега рогоз и тростник закивали, а листья тихонько прошелестели: «До-сви-да-а-а-нья…»

Двинулись дальше, навстречу солнцу и ветру.

Расчувствовавшийся Петрикэ шагал рядом с Ниной, держа под мышкой гербарий. Вспомнив что-то, он спросил Нину:

— Ну как, ругала тебя мать?

— За что?

— За историю с утюгом.

Нина гладила Петрикэ галстук и оставила на столе горячий утюг. На одеяле, которое она постелила на стол, когда гладила, образовалась удручающе огромная дыра.

— А-а! Конечно, ругала. А здорово я тебе выгладила галстук?

Впереди них, рядом с Алеку и Нику, шёл Санду.

— Знаете, что я подумал? — сказал он. — У нас много всяких песен о том, что пионеры обещают хорошо учиться, быть дружными, делать гербарии, собирать колосья. Но ни в одной такой песне не говорится о том, что пионеры выполнили свои обещания… А хотелось бы такую песню…

— Тем более что нам сейчас она была бы кстати. Мы ведь в срок собрали гербарии! — гордо сказал Алеку.

— Правда, — согласился Санду, — но это ещё не всё. — И, подтолкнув локтем Нику, он спросил: — Как ты считаешь, Нику, можем мы сказать отряду, что и другое обязательство выполнено?

— Можете! — твёрдо ответил Нику и повторил: — Можете!

В задних рядах колонны, приноравливаясь к малышам, шустро семенившим за пионерами, Родика вела за руку Дину и Джету и вместе с ними пела:

Мы подрастём, постарше станем, —

Пробьёт, пробьёт желанный час,

И на груди, алей, чем пламя.

Зардеют галстуки у вас…

В глубине каштановой аллеи показалось высокое здание школы.

Ребята зашагали энергичнее, сердца у них заколотились так, точно там, под пионерским значком, билась неугомонная птица…

Пионеры, дежурившие у ворот летнего лагеря, посторонились, пропуская колонну…

И вдруг, оглашая воздух весёлой дробью, загремели барабаны, задорные голоса горнов вторили им, и все эти звуки сливались в один мелодичный призывный клич. Перед старым каштаном сомкнутыми рядами с поднятым красным треугольным флажком пионерский отряд шестого класса встречал своих товарищей.

И через несколько минут Джеорджикэ Сэвеску, стоя перед отрядом, принимал такой рапорт от Санду Дану: