Великая английская революция в портретах ее деятелей - [147]

Нетрудно заметить, что процесс промышленного производства в «идеальном обществе» Уинстенли буквально «списан» с организации этого производства в Англии тех дней. Перед нами очень подробное описание так называемой рассеянной мануфактуры, в которой работник получал в начале недели в раздаточной конторе сырье для переработки, в конце ее сдавал готовый продукт на приемные пункты. Впрочем, различие между идеалом Уинстенли и практикой, им наблюдавшейся, при всей технологической аналогии оказывалось фундаментальным. В капиталистической мануфактуре работник трудился на собственника, которому принадлежало сырье, а зачастую инструменты (станки), получая за свой труд грошовую плату, едва хватавшую, чтобы не умереть с голоду. В справедливом обществе, где орудия труда и сырье — общая собственность всех тружеников, тот же ремесленник вознаграждается обществом «по потребностям». Разумеется, вопрос об отношении меры труда и меры потребностей в утопии Джерарда Уинстенли оставлен открытым, точнее, даже не поставлен, важен был сам принцип.

Таким образом, в системе распределения, обрисованной в «Законе свободы», воплощена система опосредованного общиной продуктообмена между тружениками. Поскольку труд еще носит вполне конкретный характер, речь идет о производстве только потребительной стоимости. Ремесленники различных специальностей производят те или иные изделия прежде всего для удовлетворения своих собственных потребностей, произведенное сверх того они сдают в общественные магазины, получая из них необходимые продукты и изделия, произведенные другими. Так, работая на всех, каждый трудится в конечном счете на себя. Поражает, насколько простым и легким казался Уинстенли переход от одного способа распределения к другому: все может остаться по-старому, по крайней мере на время, стоит только отказаться от денег, т. е. купли-продажи, и скачок совершен. В этом отразилось одно из проявлений распространенной в то время фетишизации денег, в частности плебейская ее версия. В последнем случае деньги — основной источник социального зла. Поэтому, вместо того чтобы боготворить волшебную силу золота, Уинстенли ее проклинает, уничтожение этой силы кажется ему вернейшим путем к социальному переустройству общества. «Все останется по-прежнему, только отпадет нужда в деньгах, — подчеркивает Уинстенли. — Точно так же как теперь в каждом городе и местечке мы имеем розничную торговлю в лице владельцев магазинов, которые должны остаться, как они есть, только изменив [способ] приема [продуктов] и выдачи их; ибо если по королевским законам они это делают путем купли и продажи… [то] теперь, по законам республики, они принимают в свои магазины (продукты) и выдают из них свободно (без денег)».

Утопичность этой точки зрения очевидна, но реальной была подоплека ее. Вторжение денег разрушило традиционный уклад жизни патриархальных хозяев — крестьян и ремесленников. Деньги стали орудием концентрации собственности на одном полюсе и исчезновения ее на другом. Эта наблюдавшаяся Уинстенли изо дня в день практика не могла не породить представление о том, что уничтожение денег — реальное условие освобождения угнетенных.

Не может не вызывать удивление то обстоятельство, что, хотя земледелие оставалось занятием абсолютно преобладающей части населения Англии середины XVII века, его организация в «Законе свободы» описана в сравнении с ремеслом менее подробно и потому менее ясно обрисована. Вероятнее всего это случилось по той причине, что форма организации сельскохозяйственного производства была незадолго до этого (т. е. до написания «Закона свободы») наглядно продемонстрирована диггерами, обосновавшимися на холме Св. Георгия. Начать с того, что и в этом случае в «Законе свободы» фигурирует семья в качестве исходной производственной единицы. А вот на вопрос, каким образом трудится эта семья в сельском хозяйстве на «общее благо» — на отдельной, выделенной ей для обработки площади (по примеру того, как в занятиях ремеслом ей выдается из общего склада для переработки сырье), или она работает на общем, неподеленном общинном поле рядом с другими семьями, ответить нелегко [167]. И тем не менее предпочтительным представляется именно последний вариант ответа. Так, в одном случае мы узнаем: «Земля… засевается и (урожай с нее) убирается общими силами с участием каждой семьи». В другом случае: «Каждая семья должна хранить (в своем сарае) достаточно орудий для общего пользования, как, к примеру, плугов, телег, упряжи, в соответствии с числом мужчин от каждой семьи, участвующих в этих работах». И наконец: «Земля обрабатывается и плоды убираются и свозятся в общие склады с помощью каждой семьи. И если человек или семья нуждается в хлебе или другом продовольствии, они могут отправиться на склады и получить (необходимое) без денег. Если они нуждаются в лошади, пусть отправятся летом на пастбище или зимой в общественные конюшни и получат ее у хранителя и, когда поездка завершена, доставят ее обратно, и это без денег». Итак, не будет ошибкой предположить, что земля обрабатывается всеми семьями общины сообща и все произведенное хранится в общественных хранилищах. И то обстоятельство, что каждая семья получает продовольствие из них, служит подтверждением высказанного здесь предположения