Величие и падение Рима. Том 2. Юлий Цезарь - [72]

Новый план кампании Цезаря

Цезарь быстро понял, что единственная надежда на спасение заключается для него в молниеносности действий. Более спокойное размышление укрепило в нем мысль, возникшую сразу же после бегства Помпея: следовало напасть на страшные силы своих противников, пока они были еще рассеяны, начав с уничтожения угрожавшей Галлии испанской армии, на которую друзья Помпея возлагали большие надежды. Распространился даже слух, что Помпей сам примет над ней командование, чтобы с ее помощью снова завоевать Италию.[590]С обычной энергией Цезарь составил очень детальный план действий и начал приводить его в исполнение, рассылая во все стороны послов и приказы и проявляя таким образом свою волю в сотне различных мест. Он поместил гарнизоны в главных центрах Южной Италии.[591]Приказал всем приморским городам Италии послать определенное число кораблей в Брундизий, строить еще новые и поручил Гортензию и Долабелле заботиться обо всем этом.[592]Без замедления отдал распоряжение овладеть наиболее близкими к Италии житницами и поручил Кв. Валерию с одним легионом отправиться в Сардинию, Куриону с двумя легионами занять Сицилию и потом перейти в Африку,[593]а Долабелле — идти в Иллирию.[594]Он рассчитывал немедленно по прибытии в Рим созвать нескольких сенаторов и оставшихся в городе магистратов, т. е. реставрировать подобие правительства, которое могло бы называть себя законным. Это было крайне необходимо и для него самого и для Италии. Положение Италии без должностных лиц после бегства Помпея было очень затруднительным;[595]если Цезарь мог за два месяца сокрушить своей армией республиканское правительство, то он не мог ни заместить его этой же армией, которая была нужна ему для войны, ни предоставить Италию самой себе без всякого правительства. Кроме того, ощущая нехватку силы, он был весьма заинтересован в одобрении законной властью всего, что он сделал или готовился сделать. Особенно ему нужно было добиться утверждения властью переноса войны в Испанию и получения в казначействе денег, в которых он нуждался.

Италия и Цезарь

Этот план, подобно всем творениям Цезаря, был смел и велик; но какие громадные физические и моральные усилия должны были затратить он сам, его друзья и солдаты, чтобы привести его в исполнение! Экономические, военные и политические трудности были неизмеримы. Особенно должно было заботить Цезаря общественное мнение, находившееся еще в оцепенении и крайнем замешательстве. Оно, правда, немного изменилось в его пользу вследствие последних событий. По пути многие города, оказывавшие в прошлом году блестящий прием Помпею, устраивали теперь празднества в честь Цезаря.[596]Многие сенаторы, которых Помпей заставил уйти из Рима, готовились вернуться туда вместе с завоевателем.[597]Масса лиц была склонна теперь оправдывать Цезаря и обвинять Помпея, признавая, что Цезарь вовсе не был провокатором, что он дал доказательство своей умеренности и миролюбивых намерений. Часто даже нравилось преувеличивать его заслуги, его счастье и его могущество; говорить, что он мог бы, если бы захотел, привести из Галлии бесчисленную армию и что он владел неизмеримыми сокровищами.[598]Но, в сущности, Италии не было дела ни до Цезаря, ни до Помпея, ни до всех других вождей в этой борьбе, которая внушала ей столь же глубокую скуку, сколь и недоверие, раздражение и отвращение. Прием, оказываемый Цезарю италийскими городами, хотя и дружественный, разительно отличался от того приема, который они оказывали сорок лет тому назад его дяде, возвращавшемуся из Африки. Италия слишком изменилась за эти сорок лет. Сыновья и внуки знати, собственников, несчастных крестьян, которые, сами того не зная, полстолетия тому назад приносились в жертву ради будущего Италии, владели теперь фермами, обрабатываемыми землями, рабами и домами в городах. Они сделались деятельными купцами, жадными ростовщиками, политиками, которые, ловко маневрируя среди различных партий, приобретали репутацию и становились зажиточными. Одни были адвокатами и юрисконсультами у своих знатных друзей; другие — мелкими собственниками, чьи хорошо одетые дети отправлялись в сопровождении рабов в школу, посещаемую детьми лучших фамилий. Все эти люди создавали эгоистическое общественное мнение, требовательное и противоречивое. Оно совершенно не считалось с трагичностью положения, созданного событиями, и, испытывая сильный страх перед междоусобной войной, воображало, что мир был очень легким делом, зависевшим исключительно от воли Цезаря и Помпея. Никто не хотел признать, что Цезарь теперь принужден сражаться. Слабый поворот к нему отчасти обусловливался надеждой, что он положит конец враждебным действиям.[599]В сущности, общественное мнение, и благоприятное и враждебное, создавало ему лишь очень серьезные затруднения своими наивными, глупыми и противоречивыми домогательствами.

Свидание Цезаря с Цицероном

Цезарю помог осознать эти затруднения разговор с Цицероном. Проезжая через Формии и желая в этот критический момент укрепить дружбу с наиболее влиятельным современным писателем, Цезарь посетил его, вероятно, утром 28 марта.