Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы - [62]

Он всю ночь пролежал в беспамятстве в своей келье, доползя до нее с великим трудом. Наутро кое-как поднялся и доковылял до обители, где ему пришлось остаться. Страдания его были жестоки настолько, что он не мог принимать ни воду, ни пищу, и так продолжалось восемь дней. Осмотревшие его врачи удивились, что он вообще выжил. Избивая отца Серафима, грабители проломили ему голову, сломали несколько ребер, все его тело было покрыто жестокими ранами. И вот он снова «забылся и уснул тонким, легким, спокойным сном», в котором ему были явлены Богородица Пресвятая и апостолы Петр и Иоанн Богослов, как и тогда, когда он страдал водянкой. Божья Матерь прикоснулась к голове преподобного Серафима, и ему было даровано выздоровление.

В течение пяти месяцев со дня избиения отец Серафим проживал в обители, а потом, почувствовав, что в силах пустынножительствовать, опять удалился в свою лесную глушь, где в 1807 году им был возложен на себя подвиг молчальничества. Серафим Саровский прожил в безмолвии три года, по истечении которых он вернулся в обитель и там сразу, говоря словами Дмитрия Ростовского, подъял на себя новый, труднейший подвиг затворничества. В строгом затворе он пребывал пять лет. Подвижничество преподобного Серафима позволило ему достичь великой душевной чистоты, высшие же дарования духовные, как то: учительство, прозорливость, чудотворение и способность к исцелению стали его удостоением от Господа Бога. Подобные способности не могли оставаться без должного применения. И по Вышней воле, снова явившейся ему во время чудесного сна Богородицей, было велено отцу Серафиму, чтобы он принимал у себя людей, которым требовались наставление, утешение, руководство и исцеление. Вслед за этим началось исполнение им подвига старчества.

Старцем Серафимом все посетители были принимаемы охотно и с радушием, он вел беседы, кратко наставлял и благословлял. Он был неизменно участлив, обращался к посетителям ласково, говоря им «радость моя», «сокровище мое», и это располагало их к нему. Ну а любовь, которая от него исходила, и помощь, которую от него реально получали, влекла в Саров все больше и больше людей.

Ранняя обедня и восемь часов вечера служили границами того промежутка времени, в течение которого к старцу могли свободно входить посетители. Тот, кто входил к нему впервые, не мог миновать дубового гроба в сенях, сделанного отцом Серафимом для себя из деревесного ствола, непременно натыкался. Рядом с гробом старец часто предавался молитве, никогда не забывая о существовании иного мира. В маленькой келье печки не было, свет в ней давали одна лампада, многочисленные свечи у икон и два крошечных окна. Спал старец на мешках, в которых были песок и камни, вместо стула использовал часть срубленного дерева. Келейный сосед предостерегал старца: так много горящих свечей в такой тесноте — это опасность большая. На это Серафим Саровский отвечал: «Пока я жив, пожара не будет, а когда я умру, кончина моя откроется пожаром».

Многие жизнеописания старца содержат рассказ о прибежавшем в монастырь «простом крестьянине» с шапкой в руке и с растрепанными волосами, который с отчаянным видом принялся искать отца Серафима. Ему указали, куда идти. Когда он его отыскал, крестьянин рухнул на колени перед старцем и вскричал:

— Батюшка! У меня украли лошадь, и я теперь без нее совсем нищий. Не знаю, чем кормить буду семью. А ты угадываешь, говорят!

Отец Серафим помог крестьянину подняться на ноги и ласковым голосом сказал, чтобы он оградил себя молчанием и поспешил в село такое-то.

— Когда будешь подходить к селу, — продолжал старец, — свороти с дороги вправо и пройди задами четыре дома: там ты увидишь калиточку. Войди в нее, отвяжи свою лошадь от колоды и выведи молча.

Крестьянин с радостным чувством без промедления побежал вон из обители. Лошадь свою он отыскал в том месте, которое ему было указано.

Однажды «туристское» любопытство привело в Саровскую пустынь заслуженного и орденоносного генерал-лейтенанта. Пройдясь гоголем по обители, экскурсант при полном параде уже хотел было удалиться, когда ему при выходе встретился знакомый помещик. Завязалась беседа, и выяснилось, что генералу не знаком лично старец Серафим. Помещик принялся настоятельно советовать собеседнику своему посетить старца в его келье. В конце концов уговоры возымели действие, и генерал позволил-таки повести себя к отцу Серафиму. Когда посетители вошли к нему, старец шагнул им навстречу и поклонился генералу в ноги. Помещик, понимая, что его присутствие будет лишним, вышел в сени, и уже спустя несколько минут из кельи до него донесся генералов плач.

Через полчаса Серафим Саровский под руки вывел своего гостя, с увлажненным слезами лицом, которое генерал закрывал ладонями, всхлипывая как ребенок. Препоручив генерала заботам помещика, старец прошел назад в келью и вернулся с фуражкой и орденами, оставленными визитером. Впоследствии генералом было сказано, что он впервые за всю свою жизнь стал свидетелем подобного смирения, прозорливость же старца его просто потрясла. Согласно его утверждению, вся жизнь его со всеми ее сокровенными подробностями была для старца Серафима точно открытая книга. Что до орденов генерала, то они с него осыпались в продолжение беседы с преподобным. И тот заключил: «Это потому, что ты получил их незаслуженно».