Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы - [27]

И еще пару слов про бормотание и косноязычие Ивана Яковлевича. Зачастую оно толкуется в том смысле, что ему скучно было отвечать на бесконечные вопросы посетителей, за кого выйдет дочка на выданье, стоит или не стоит отдавать долг, как не прогадать при сделке. Вот он и общался сам с собой, отвечая на собственные вопросы. Раздражением от бесконечных посетителей, порой бывших просто невыносимыми, объясняется и его грубость.

Возвращаясь же к противникам Ивана Яковлевича, следует отдельно остановиться на одном из них, самом активном и весьма последовательном (неблагоприятно, хотя и в ироническом тоне, отзывался о юродивом еще писатель и журналист Михаил Пыляев, но для него Корейша — «загадочный и странный» человек, а не шарлатан). Речь про упомянутого выше И. Г. Прыжова, автора книги «26 московских лжепророков, лжеюродивых, дур и дураков», много страниц в которой посвящены Ивану Яковлевичу, представленному соответственно названию этого «сочинения».

В своей «Исповеди», которая начинается словами «вся жизнь моя была собачья», Иван Прыжов вспоминал, что по разным причинам он получил самое отвратительное воспитание, «хуже сына последнего дворника в Петербурге». В гимназию был отдан «болезненным, страшным заикой, забитым, загнанным, чуждым малейшего развития». Не принятый после гимназии на историко-филологический факультет Московского университета, он поступил на медицинский факультет, но не окончил курса. Покинув университет, Прыжов подвизался в Московской палате гражданского суда коллежским экзекутором и коллежским регистратором, то есть на низких должностях, служил в конторах частных железных дорог. В 1868 году он остался вовсе без работы и, как следствие, без средств к существованию, пытался найти подходящее место и зарабатывать на жизнь изданием своих сочинений, но безуспешно. Острое недовольство действительностью, разочарование в жизни усугублялось запойным пьянством, которое превратило его в хронического алкоголика. Однажды в приступе отчаяния Прыжов даже сделал попытку утопиться, однако и эта его затея успехом не увенчалась: пруд, в котором он вздумал свести счеты с жизнью, оказался всего по колено глубиной.

В конце концов злоба на весь белый свет привела его к жуткому, но вполне логичному финалу, первым шагом к которому стало знакомство и близкое схождение с Сергеем Нечаевым, теоретиком и практиком революционного насилия и терроризма. Прыжов вступает в нечаевское «Общество народной расправы» и принимается вести активную пропагандистскую работу среди «фабричных», по большей части в кабаках, запросив выделения денег на посещение питейных заведений.

В ноябре 1869 года Нечаев ложно обвинил одного из авторитетных членов «Народной расправы» студента Иванова и организовал его убийство, сделав его соучастниками четырех своих соратников — Нечаева, Успенского, Кузнецова, Николаева и Прыжова. Все происходило в старинном гроте на территории парка Петровской сельскохозяйственной академии. «Нечаевцы» планировали задушить Иванова шарфом, но тот отчаянно сопротивлялся. В какой-то момент Прыжов испугался настолько, что даже предпринял попытку переубедить Нечаева, отговорить от смертоубийства, однако взбешенный лидер «Народной расправы» пригрозил пристрелить. После этого Прыжов или держал за руки Иванова, или стоял в стороне, одно из двух, пока несчастного студента оглушали ударами дубины по голове, вслед за чем Нечаев сделал смертельный выстрел в голову жертвы. Арестованного вместе с подельниками Прыжова в 1871 году осудили на двенадцать лет каторжных работ и вечное поселение в Сибирь, где он и умер, озлобленный как на врагов, так и на друзей. Такой вот человек, считавший служителей церкви «первыми врагами культуры человека», последовательно «разоблачал» Ивана Яковлевича.

Самые же благожелательные слова о нем сказал немало и не единожды общавшийся с Корейшей и уже упомянутый ранее Александр Федорович Киреев, в своей биографической книге о юродивом. В предваряющем основной текст ее вступлении автор написал: «Многие из старожилов Москвы, вероятно, помнят то время, когда в Преображенской больнице умалишенных находился известный всей Москве „Иван Яковлевич“, который, получив высшее академическое образование и обладая от природы умом светлым, был для многих камнем преткновения, как образом своей юродствующей жизни, так и своими действиями, шедшими вразрез обычаям мира, и поэтому посещавшие его из одной лишь любознательности уходили с полным убеждением, что видели сумасшедшего; тогда как в то же время люди, чаще других бывавшие у него и с религиозной точки зрения глубже всматривавшиеся в его жизнь и действия, видели пред собою не то что не сумасшедшего, но даже и не простого смертного, а великого по терпению своему подвижника, добровольно презревшего мир, со всеми его благами, и принявшего вольную нищету и юродство, которое и св. отцами Церкви признается за самое высокое подвижничество».

А теперь приведем несколько примеров ясновидения и рассказов навещавших Ивана Яковлевича очевидцев, большое число которых составляли не только простые люди, мещане и купечество, но и чиновники, представители знати и образованного общества, вовсе не склонные без раздумья все принимать на веру.