Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы - [111]

На протяжении трех часов пророчица произносила странную проповедь, а могущественнейший человек в Европе сидел, закрыв лицо ладонями, и плакал как ребенок. Баронессу обеспокоило его состояние, однако император, успокоив ее, отвечал, что все сказанное ею было ответом на его молитвы, и объявил, что наконец-то нашел мир.

Александром I было услышано от Юлии Крюденер именно то, что он желал услышать. И он стал беседовать с ней, в словах ее находя утешение; они встречались все чаще, время бесед увеличивалось, иногда они общались до глубокой ночи. Баронесса влияла на императора все сильнее. В 1815 году, когда русская армия предприняла поход на Париж, госпожа Крюденер обосновалась в снятом ею крестьянском домике на берегу Неккара, и здесь ее часто посещал Александр I, чтобы внимать ее наставлениям. По просьбе его она поехала с ним в Гейдельберг, а затем — в Париж, где она была размещена в отеле Моншеню, по соседству с императорской главной квартирой в Елисейском дворце. Эти здания соединял черный ход, и каждый вечер император посещал молитвенные встречи, которые проводила баронесса.

Однако гостем Юлии Крюденер был не один лишь российский император. Хилиазм, казалось, охватил высшие слои европейского общества, и приглашения на устраиваемые ею религиозные собрания искало множество интеллектуальных и светских знаменитостей; у нее бывали Шатобриан, Бенджамен Констан, госпожа Рекамье, герцогиня Бурбонская и госпожа де Дюра. Однажды Александр I пригласил министра иностранных дел Австрии Клеменса фон Меттерниха отобедать с ним и с баронессой Крюденер. Стол был сервирован на четыре персоны. Меттерних учтиво осведомился, кто еще составит им компанию, и Александр, указав на четвертый, ответил: «Он для Господа нашего Иисуса Христа».

Великим князем Николаем Михайловичем было сказано: «Она была стеснена недостатком денежных средств и всегда во всем испытывала нужду. Кроме чувств тщеславия, случая сыграть видную роль, действовала и алчность. <…> В записочках императора Александра I к князю Голицыну постоянно встречаются анонимные денежные вспомоществования; они рассыпались щедрою рукой и на г-жу Крюденер, и на ее родню». Может быть, ею как-то использовалось собственное влияние на Александра I ради личных целей, однако не следует забывать, что у баронессы Крюденер была широкая популярность в Европе, ее проповеди привлекали толпы людей. А значит, пожертвований было достаточно. Между тем достоверно известно, что сразу же после того, как она оставила светскую жизнь, Юлия Крюденер раздавала все имеющиеся у нее деньги и была неимущей.

Как бы там ни было, и что бы ею ни двигало, но факт остается фактом: баронессой Юлией Крюденер был оставлен яркий след в истории. В основной своей массе историки игнорируют по большому счету ее влияние на Александра I, никак не связывают ее с созданием Священного союза. Основным аргументом в этом смысле часто служит имеющее основания утверждение, что устойчивые убеждения были в дефиците у российского императора. Поэтому де в Силезии он посещал моравских братьев в их общинах, в Бадене — Штиллинга, в Лондоне — квакеров, бывал в салонах магов и прорицателей разных мастей.

Спору нет, однако не случайно австрийским канцлером Меттернихом, обладателем изворотливого и проницательного ума, высказывались опасения из-за влияния на российского императора сектантских мистических воззрений, особенно тех, что проповедовала баронесса Крюденер. Что до роли ее в создании Священного союза, то она будет яснее, если вспомнить тот факт, что идея Союза зарождалась и обсуждалась в умственной среде, по определению А. Мартина, в «ментальном мире», который составили сама Юлиана Крюденер плюс Роксандра Струдза, Юнг-Штиллинг, Ф. фон Баадер и Александр Стурдза, а текст акта написали А. Струдза и Иоанн Каподистрия. При этом Роксандрой Струдза постоянно подчеркивалась ведущая роль баронессы в создании Священного союза, потому что якобы именно ею были сформулированы идеи религиозного переустройства Европы после Наполеона и преподнесены Александру I так, словно они были плодом его ума. Но главное все же то, что именно от Юлии Крюденер постоянно сомневающийся царь воспринял мысль о собственном избранничестве.

Согласно провидению баронессы, в современной ей эпохе воплощалось предсказание пророка Даниила про борьбу царей юга и севера, в которой победу одержит царь севера. Царь юга, Наполеон, — это космическое зло, царь севера, Александр I, — орудие Провидения, спаситель мира[43]. «Миссия Александра, — пророчествовала она, — воссоздавать то, что Наполеон разрушил. Александр — белый ангел Европы и мира, в то время как Наполеон был черным ангелом».

Все это и призывы ее «оставить мирскую политику для того, чтобы священная политика заняла ее место», делали баронессу Крюденер в глазах Александра I, согласно формулировке мадам де Сталь, «провозвестником великой религиозной эпохи, которая приуготовляется человеческому роду».

Да и идеологическое обоснование Священного союза, которое впоследствии нередко озвучивал российский император, сформулировала госпожа Крюденер. В ее тетрадях написано: «Священный союз между Иудой Маккавеем и его братьями против Антиоха Сирийского, воплощенного Антихриста, спас Израиль закона. Крестовые походы, оправданные чудесами святого Бернара и смертью святого Людовика, основали дух рыцарства, который спас христианство от ига Полумесяца. Третий священный союз должен существовать во времена пришествия Антихриста, чтобы проложить путь христианству против него. Священный союз должен быть заключен для того, чтобы во время испытаний, очищения и восстановления связанные между собой христианские души доброй воли готовились бы узреть своего Бога».