Векша - [18]

"Полон!" - понял Векша. Из большого черного войлочного шатра вышло несколько кривоногих мужчин в серой власяной одежде и лисьих шапках. Лишь на переднем, наверно, их старшем, была длинная до пят тканая цветастая рубаха и высокая, расшитая красным, синим и зеленым бисером войлочная шапка. Они направились к пленным, стали их разглядывать, потом развязали им ноги и погнали к шатрам.

Подошли и к Векше. Мужчины оживленно рассказывали что-то тому, в цветастом, размахивали руками, приседали, падали на землю, точно вели сражение с невидимым врагом, и все указывали пальцем на молодца.

Старший с удивлением глядел на Векшу раскосыми, точно прорезанными осокой глазами, поднимал брови.

Один из печенегов выхватил из-за пояса длинный нож, угрожающе покрутил им над Векшей, будто прицеливался ударить.

Векша стиснул зубы и так глянул на него, что тот отпрянул. Поколебавшись, печенег спрятал нож и, лишь чуть-чуть ослабив на ногах у Векши путы, приказал встать. Его погнали вслед за пленниками, среди которых Векша еще издали узнал пожилого гребца Сынка, плывшего впереди Куделиной однодревки в челне гостя Вишатича, и еще нескольких знакомых. Искал глазами Путяту, но его там не было.

Около шатра на Векшу набросилась с криком разъяренная взлохмаченная женщина, стала бить, царапать, рвать одежду.

Мужчины-печенеги с трудом отогнали ее, а Векшу втолкнули в толпу невольников.

Отведя их подальше, приказали сесть. Векша примостился рядом с Сынком. Хотел заговорить с ним, но охранник хлестнул его по спине нагайкой. Когда охранник отошел, Сынко, не шевелясь, повел глазами на Векшу.

- Чего это она так на тебя набросилась?

- Зарубил одного ихнего. Наверное, ее мужа...

Гребец лишь головой покачал.

- Скажи, добрый человек, как же это случилось, что они вон столько наших забрали? - шепотом спросил Векша.

- Еще бы не забрать, когда гости больше о товаре своем заботятся, чем о людях. Стали возле челнов и воев своих там оставили, а нас в лес послали без охраны, без оружия. Вот кривоногие подкрались овражком да и похватали нас.

Помолчали, пока мимо проходил охранник.

- Не осуди, если я тебя еще спрошу... Убежать отсюда никак?..

- Вижу, ты совсем еще молодой и неопытный...- прошептал Сынко. - И не мысли! Для печенегов мы самый дорогой товар, стеречь будут, как свой глаз. Продадут покупателям, а те дальше погонят или повезут, холопами сделают в своей земле. Я пять лет маялся в Греччине, пока гость не выкупил.

- Видно, правду говорил Куделя, что та Греччина всех сказок лучше, если ты опять в нее поплыл.

- Сгинула бы она! - в сердцах молвил Сынко.- Выкуп все отрабатывал, даром же не вызволяют! Греччина, голубь мой, одним только гостям мила: товар свой продадут, понакупают, чего надо, монету звонкую в кожаных поясах домой привезут. А наш брат, гребец, пожарится там на солнце возле причала на скудных харчах - и опять челн через море гони. С чем поплыл, с тем и приплыл. Лишь мозолями да горбами богатеем...

- А мой гость так хвалил, так уговаривал плыть с ним. Говорил: див наглядишься, подарки привезешь...

- О-о, див теперь наглядишься, если тебя прежде времени не прикончат за того зарубленного... Все они, гости, хорошо колышут, да только сон от их колыханья не берет...- И умолк, опустив голову.

Отчаянье охватило Векшу. "А что, если печенеги и правда меня, как говорил Сынко..." Больно защемило сердце. Ослабело от страха тело. Лег навзничь, смежил веки. "Неужели конец?" - даже застонал, не слыша своего стона. Сынко поднял голову, стал успокаивать:

- Ты не бойся. Если сразу не зарубили, то теперь уже не тронут.

Через некоторое время пленников повели к болоту, в котором поили скот, разрешили напиться. Потом вернули назад, бросили перекисшего сыру и десятка два вяленых окуней.

Векше кусок не шел в горло, он искоса наблюдал за печенежским станом. У них подошло время трапезы. Из всех шатров повылезали мужчины (Векша только тут увидел, как их много), подходили к огромным закопченным казанам, выхватывали оттуда куски горячего мяса, садились на траву и жадно жевали.

Женщины и дети тоже повыходили из шатров, несмело подступали к казанам, но пищи почему-то не брали. И только когда мужчины насытились, с криком набросились на остатки еды.

"А где же тот, в цветастом? - вспомнил Векша важного печенега. - Может, вон в той самой большой и ладной халабуде?.."

Поглядел на большой шатер. Вход в него широко раскрыт, и было хорошо видно, что там внутри. Печенег в цветастом сидел с тремя пышно разодетыми мужчинами на пестром ковре, заставленном блестящей посудой. Эти ели неторопливо, запивая каким-то питьем из высоких чаш.

После трапезы большинство печенегов снова укрылось в шатрах, а некоторые принялись готовиться в дорогу: осматривали конскую сбрую, острили кривые мечи, натягивали на луки новые тетивы из бычьих жил.

Женщины расчесывали большими костяными гребнями гривы коням, вплетали в них красные ленты, укладывали в кожаные торбы дорожную снедь.

Подростки бегали вокруг пленных и хлестали крайних нагайками. Оставили пленников лишь тогда, когда в поле начал меркнуть день и возле шатров задымили кизячные костры.