Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего? - [4]

Обдумывая этот вопрос после 2009 г. и ходя по коридорам и читальным залам библиотек, чтобы провести более тщательный сбор информации, я чувствовал себя раздавленным исторической наукой нашего общества, особенно трудами последних 60 лет. В одной библиотеке меня поразило ощущение, что я никогда не смогу узнать достаточно, чтобы написать подобную книгу. Несколько столетий угрожали раздавить меня, возвышаясь надо мной, подобно гигантским теням. Я стоял перед целой стеной книг о крестовых походах и чувствовал себя таким же безымянным и незначительным, как и люди, которых убивали на улицах Иерусалима в 1099 г. Потом я прошел в зал с книгами о Франции XVII в. и едва не впал в отчаяние. Любой историк, который не сохраняет смирения перед лицом такой обширной информации, обманывает себя, а любой, кто не признает своей неспособности авторитетно рассуждать о человеческом прошлом в таких масштабах, – просто жулик. Конечно же, мне бы очень хотелось знать все, чтобы дать как можно более подробный и информированный ответ на поднятый мной вопрос, но человеческий разум способен усвоить не так много информации. У меня было определенное преимущество: я изучаю историю Англии с подросткового возраста – сначала как любитель, потом как студент, как архивист и, наконец, как профессиональный историк и писатель. Поскольку я тридцать лет занимался именно английской историей, в книге вас неизбежно ждет дисбаланс: в большинстве случаев статистика, которую я привожу, относится к Англии, но перемены я выбирал не только те, которые напрямую касаются этой страны. Скорее я рассматривал те перемены, которые оказали влияние на всю западную жизнь, и использовал английские факты и цифры там, где они иллюстрируют практические аспекты изменения, или для того, чтобы передать масштабы. Это показалось мне более удачным вариантом, чем полностью отбросить сферу, в которой я компетентен, ради исправления географического дисбаланса.

Возможно, вы не согласитесь с моим выбором века, в котором произошли наибольшие изменения. Возможно, вы по-прежнему сохраните твердую уверенность в том, что никакая война, голод, чума и социальная революция прошлого не сравнятся с тем, что вы теперь можете пользоваться мобильным телефоном и покупать продукты через Интернет. Неважно. Цель этой книги – вызвать дискуссию о том, кто мы такие и что сделали за тысячу лет, а также о том, что можем сделать, а что находится за пределами наших возможностей, и оценить, что невероятный опыт последних десяти веков значит для человечества. Если еще хотя бы несколько человек станут обсуждать подобные вопросы и, соответственно, в долгосрочной перспективе поймут кое-что о человеческой природе и смогут применить эти знания в будущем, значит, книга достигла своей цели.

Ян Мортимер

Мортонхэмпстед, Девон

Июль 2014

1001–1100 Одиннадцатый век

Я пишу эти слова на верхнем этаже трехэтажного дома в маленьком городке под названием Мортонхэмпстед – или Мортон, как его называет большинство местных жителей, – который находится на восточном краю Дартмура в Девоне, на юго-западе Англии. Точно так же – Мортон («город на болоте») – он назывался и в XI в. Однако единственное, что в нем не изменилось за этот период – это название и, пожалуй, гранитные породы, на которых он построен. Тысячу лет назад здесь не было никаких трехэтажных домов. И даже двухэтажных. Около десятка семей, обитавших в этих местах, жили в маленьких прямоугольных хижинах из камня и земли. Единственная комната отапливалась центральным очагом, дым из которого поднимался к почерневшим стропилам. Дома располагались у подножия холмов, чтобы спрятаться от непогоды, приходящей с болот, а крыши сооружали из папоротника или соломы. Жителям Мортона приходилось туго: питались они в основном овощами, сыром и стойкими злаками, которые росли на кислой почве, – рожью, овсом и горохом. Никто не умел ни читать, ни писать; здесь не было ни священников, ни приходской церкви. В доме королевского бейлифа, возможно, стояла грубо высеченная гранитная купель, а у креста на дороге бродячие проповедники пересказывали истории из Нового Завета, но на этом все. В Девоне в то время существовало около двадцати религиозных общин, но двумя ближайшими были скромный собор епископа в Кредитоне, в 13 милях к северу, и маленький монастырь в Эксетере, в 13 милях к востоку. Оба они представляли собой всего лишь небольшие часовни, где жили несколько священников. Визит священнослужителя в Мортон был большой редкостью. Такой же редкостью были праздники.

Разница между тогдашним и нынешним образом жизни станет особенно очевидной, когда вы обратите внимание на все, что сейчас принимаете как должное. Например, практически все, чем я владею, в какой-то момент было куплено – либо мной самим, либо моими друзьями и родными. А вот наш далекий предок, живший в Мортоне в 1001 г., вполне возможно, вообще ни разу в жизни не видел денег. Они, конечно, существовали в форме серебряных пенни – король Этельред Неразумный отчеканил немало этих монет, чтобы выплатить дань датским викингам, – но вот домовладельцу в Мортоне в 1001 г. покупать было практически нечего: он должен был делать все сам. Если ему нужна была миска, он должен был вырезать ее из дерева. Если был нужен плащ, то надо было настричь шерсти с местных овец, вручную сплести из нее пряжу, соткать полотно, скроить и сшить одежду. Если ему хотелось еще и покрасить новый плащ, то нужно было приготовить краски из натуральных пигментов, например, из вайды (синяя) или корней марены (красная). Если за что-то из этого нужно было платить, то, скорее всего, совершался натуральный обмен: он предлагал животных, шкуры, мясо или яйца – или ту самую миску, которую с таким трудом вырезал из дерева. Деньги просто не требовались: большинству домовладельцев они были нужны лишь для выплаты ренты местному феодалу или покупки вещей вроде котла, ножа или топора, которые нельзя было изготовить самим.