Век Зверева - [20]

— Так, — отметил Зверев, — аппетит завидный.

— Теперь можно встать? — спросил Ковров.

— Вставать, может, и не придется. Подождем минут тридцать, — предложил Курбаши.

— Подождем.

И тогда привязанный к креслу Ковров упал вместе с ним на бок, а это было не очень просто, и сунул пальцы в глотку. Он никак не мог освободиться от своего ужина, но ему непременно нужно было сделать это.

— Вот и лежи тут. В дерьме, — нодвел итог акции Курбаши, и они покинули квартиру Коврова, предварительно перерезав телефонные провода и для верности разбив сам аппарат, компактный и недорогой.

Зверев не сомневался в том, что Ковров не станет вызывать милицию. Там над ним только посмеются. Пуля от обреза? А найди его… Деньги целы. Ничего не пострадало. Сейчас он сделает себе экстренное промывание желудка. Потом свяжется с крышей. Какие-нибудь смешные пацаны. Те не поймут, в чем дело. Станут консультироваться наверху. Ситуация безумная и экстраординарная. Курбаши никто первый день-другой не тронет. Будут просвечивать его связи и принадлежность. Ничего не найдут. Тогда устроят разборку, но Курбаши будет уже далеко. Он уже сегодня сядет в поезд до Симферополя. Так они и решили со Зверевым. Зверев и денег ему занял. Сам Зверев вместе с Варварой Львовной собрались в другие края. Деньги у него оставались, и немалые. Клоунада получилась рисковая и бессмысленная. Просто друг требовал отмщения. Зверев хорошо относился к этому коту. Он его уважал. Недвижимость же ни Курбашиная, ни Варварина пострадать не могла. Владельцы магазинов никогда не будут приносить материальный ущерб такого рода. Может и магазин сгореть. Работа на грани смысла и интуиции. Зверев сам себе внушил, что это разминка. Форму нельзя как бы терять. Боевые учения, в которых он уже раскаивался.

Но схема эта сломалась самым непостижимым образом.

— Не было печали, купила баба порося, — мрачно изрек Зверев.

— Ты это про что? — не понял Курбаши.

— А про то, что мне теперь нельзя к Варваре Львовне.

— Да брось ты, Юрка, отвезут в отделение, по почкам разок дадут. Зато Ковров наказан. По гроб ему хватит.

— Это тебе по почкам. А мне пулю в затылок.

— Чего несешь-то?

— Рассказал бы, да совесть не позволяет. И деньги все там, в уютном домике. И документы.

— Юр, а ты кто?

— Предприниматель.

— И чего?

Зверев переменил позу, стал потихоньку отодвигаться от своего наблюдательного поста.

— Курбаши.

— Я!

— Головка от рояля. Ты по жизни кто?

— Пролетарий.

— Понятно, что не генерал. У тебя знакомые есть на транспорте?

— Откуда?

— Подумай хорошо. Проводницы в поездах, водители в междугородке.

— Чего водители… У меня летуны есть.

— Шутишь?

— Мы на авиазаводе работу делали. Потом летали.

— Как то есть?

— Ну, аппаратуру налаживали. А нас на борт посадили — и в Алма-Ату.

— Зачем?

— Можно было и не брать. Рейс был обкаточный, и не один. А назад с яблоками и дынями.

— А ты-то каким боком?

— Говорить не имею права. Подписку давал. Могу только сказать, что с моей работой полный порядок. Просекаешь?

— Ты хоть знаешь, что это такое?

— Порядок.

— Наивный человек. А летели откуда? С аэропорта?

— На авиазаводе своя полоса. И взлетная, и посадочная. Оттуда и летали. Так что аэропорт нам не нужен.

— И что?

— Они и сейчас летают. Не все еще у нас рухнуло.

— А на завод как попадешь? Там же режим.

— На завод не попадешь. Только летуны не все заводские. Брали и городских. У меня адресок остался.

— И что?

— Да забодал ты меня вовсе. Пошли домой. Вон, видишь, тишина и покой.

— Это тебе так только кажется. Ты меня в Алма-Ату отправь и иди. Только молчи потом.

— О чем?

— О том, где я.

— А ты не убил кого-нибудь?

— Многих я на своем веку положил.

— Ты дезертир, может?

— Я менестрель.

— Это вроде педераста?

— Это еще хуже. Только дело мое правое. Ты не сомневайся.

— Да все так говорят.

— И ты говори. А где летун-то живет?

— На улице Огородной.

— Это далеко?

— Это не очень.

— У меня сто штук осталось. Поехали на такси.

— Поехали, коли есть.

Они покинули гараж, свернули за угол, растворились.

Такси не понадобилось. Подошел нужный трамвай, как из воздуха образовался, и Зверев счел это хорошей приметой…

— Слазь, менестрель. Приехали.

Курбаши уверенно шел к двенадцатиэтажке, на которой было ясно обозначено: «Улица Генерала Кривошеина».

— Ты мне другую улицу называл.

— А это и есть Огородная. Только переименованная. Внутрь я один пойду. А то у тебя глаза дикие.

— Давай. Без летуна не возвращайся.

— Пошли домой лучше. На черта тебе в Алма-Ату?

— Я тебе оттуда яблочек привезу. Апорт называются.

— Лучше дыню.

Курбаши отсутствовал недолго.

— Ты тут еще, менестрель?

— Где летчик?

— Жена говорит, через три часа летит. К кирбабаям, только другим. В Москву-город, обычным рейсом.

— Этот гораздо хуже.

— Не полетишь?

— Я не могу не полететь. Такси ловим.

— Зачем тебе такси? Вон мужики загорают, беседуют…

И действительно, Курбаши подсуетился, и через пять минут они ехали в неописуемо разбитых «Жигулях» по направлению к аэропорту. Зверев панически боялся, что их остановит первый же инспектор ГАИ, но этого не произошло. Далее Звереву пошел фарт. Командир экипажа, Витя Леонов, как представил его Курбаши, в проблему вник мгновенно. Наверное, не совсем простые отношения связывали его с тем, что называлось работой. Или чем-то другим. Обычные фабричные заморочки. Борт был спецрейсовый. На нем летели в Москву альпинисты, вместе со всем своим ужасным и необъяснимым снаряжением. Вначале Зверева провели на летное поле. Это было уже счастьем. Наверняка по транспорту уже разошлась свежая ориентировка на Зверева Юрия Ивановича, проколовшегося в городе Воронеже так глупо и бессмысленно, куражившегося. И не осатанение от безделья и тоски, а склад души и особое устройство мозгов, позволявшее ему ранее преуспевать в своем сыскном деле, а потом ввергнувшее его в какие-то необъяснимые приключения, которым не предвиделось конца…