Век перевода. Выпуск 2 - [2]

ДЖОН ЛИДГЕЙТ >{2} (1370? — 1451?)

Горемыка в Лондоне

Пришел я в Лондон как-то раз —

Там суд, я слышал, прав и скор, —

И в Вестминстер двинулся тот же час,

Дабы судейский крючкотвор

Между мной и соседом уладил спор.

Я рек: «Ради Бога, дайте совет!»

Но в мошне моей не нашлось монет.

Округ толклась лихая шваль,

И кто-то мой похитил шлык.

Хоть колпака и было жаль,

Но я решил придержать язык,

И в Королевский Суд проник,

И рек: «На соседа управы нет!»

Но в мошне моей не нашлось монет.

Секретари что было сил

Строчили, что судил закон;

И встал один и возгласил:

«Ричард! Роберт! И кентский Джон!»

И быстро столь гуторил он,

Что слух не поспевал вослед…

А я гадаю: где взять монет?

И в суд подался я мировой,

Где мировой восседал судья;

Вхожу, с непокрытой стою головой,

Реку: «Сосед не дает житья:

Дойдем до кулачного скоро битья!»

Судья же ответил, что жалоба — бред,

Не услышав звона моих монет.

Оттуда я в Канцлерский Суд спешу,

Где важные восседают писцы:

Всё меж собою шу-шу да шу-шу —

Дескать, пускай подождут истцы…

Выслушали меня, подлецы,

И молвили, что виноват мой сосед,

Но суда не будет, коль нет монет.

А в Вестминстер-Холле сыскался муж,

До пят облаченный в шелк;

Я ползал пред ним, что угодливый уж,

И выл, как тоскующий волк.

«Никак не возьму, — он ответил, — в толк:

Ужель тебе чинили вред?»

Видать, ожидал от меня монет.

Никто беде не желал помочь.

И я в кулаках восчувствовал зуд,

И плюнул, и устремился прочь —

Туда, где фламандский торговый люд

Орал: «Отведайте вкусных блюд!

Очки примерьте, купите берет!

Не много потребуем с вас монет!»

До Вестминстерских я доплелся врат,

А уж самый был солнопек;

И торговцы, как стая грачей, кричат:

«Ай да пиво! Глотни, браток, хоть чуток!

Ай да ребрышки! Брызжет сок!»

Сулили полный подать обед —

Но где же мне было достать монет?

Бреду по Лондону. Град знаменит

На весь обширный английский край…

А рынок знай себе галдит:

«Свежая рыба! Плати, забирай!

Спелая вишня!..» Что галочий грай,

Крики сии мне летели вслед.

Но в мошне моей не нашлось монет.

Предлагали хлеб, и вино, и эль,

Совали пряности — перец, шафран;

Всучали мне лыко, деготь, кудель,

А также бархат, шелка, сафьян;

Да где там! Слоняюсь ни сыт, ни пьян,

Лондонским солнышком обогрет.

Мечтаю найти кошелек монет.

Вдоль мостовых, куда ни глянь —

Торговые сплошь ряды.

Заморскую мне хвалили ткань,

И местных садов плоды,

И всякие овощи, прямо с гряды,

И шляпу, и плащ, и шотландский плед…

Отвечаю: «Милые, нет монет!»

Ни пирога не купил, ни метлы.

Бреду по Ист-Чипу. Обида берет:

Костры пылают, клокочут котлы,

Под звуки волынок пляшет народ!

Голодный и грустный шагаю вперед,

А сзади задорный несется куплет.

Но что же поделаешь? Нет монет.

До Корнхилла дохожу налегке.

Ворованным там торгуют добром.

И вижу: шлык мой лежит на лотке!

Канальи! Разрази вас гром!

Выкупать свое же — стыд и сором,

Баловство и блажь, суета сует.

Да и чем уплатишь, коль нет монет?

Кабатчик взял меня за рукав:

«Сударь, — сказал он, — хотите вина?»

И вот, карманы свои обыскав,

Я выудил грош, уплатил сполна

И разом кружку выпил до дна.

У вина премерзостный был букет.

А где на лучшее взять монет?

Я к Биллингсгейту правлю путь,

Реку желаю пересечь

И завожу, смутясь чуть-чуть,

О даровой переправе речь.

Паромщик ответил пожатьем плеч

И руками развел: «На сие — запрет.

Перевоза нет, если нет монет».

И в Кент я двинулся, домой —

Авось, надеялся, добреду…

Иду, измученный кутерьмой,

Проклятья корыстному шлю суду.

О Боже! В Лондоне — что в аду!

Таких лихоимцев не видел свет!

Правосудья не ждите, не давши монет.

АЛЕКСАНДР МОНТГОМЕРИ >{3} (1545–1611)

К Его Величеству: прошение возобновить пенсию

Не сострадай, король, но помоги!

О, пособи не мне — моей нужде;

Не о богатстве мыслю — о еде;

Не люди — годы суть мои враги.

Сие — не скряги стоны, а слуги!

Служил, о долге мысля, не о мзде, —

И не в убытке нынче, но в беде,

И не по горло — глубже влез в долги!

Я не был зол — корил, но не карал;

Я не был жаден — и под старость наг…

Я был могуч — а нынче слаб и мал.

Ужель не вдоволь послужных бумаг?

У разоренья стоя на краю,

Молю: верни мне пенсию мою!

О людских беззакониях

Столь беззаконий стало на земли,

Что лжива, почитай, любая плоть.

Владычит алчность, позабыт Господь,

А чистота и честь лежат в пыли.

Но Правосудный Бог потерпит ли,

Чтоб чистый сердцем черствый грыз ломоть?

Ужли не время плевелы полоть?

О, если б мор и меч на мир сошли!

О Боже, вызволи Своих овец —

Да не прельстят их, да не соблазнят!

От сатаны избави нас, Отец, —

Да не заманит праведника в ад!

Увы! Тобою избранных спасут

Лишь, Божий гнев да скорый Божий суд.

О мироздании божьем

Высокий, необъятный небосвод,

И рать светил в коловращеньи сфер —

Там чисел несть, пределов несть и мер,

Но есть аккорды горних звонких нот;

И Зодиак, вперед ведущий год, —

Глашатай новых лет и новых эр;

И Солнце, ворог мрака и химер,

Что пламенный вершит круговорот;

И наш земной преизобильный шар…

О! всё, что воля Божья создала,

Для блага возникало, не для зла!

Так оцени же всякий Божий дар,

Безумный люд! Восславь Царя царей!

Кто Господа щедрей? И кто добрей?

К Его Величеству

О, сколь нам, государь, чинят обид

Колдун, убийца, тать и живодер!

Не медли — поступи как царь Давид:

В узилище отправь их, под затвор.