Век перевода. Выпуск 1 - [8]

Шрифт

Интервал

Умчался прочь и погребен

Среди равнины Муйртемне

Под сонной грудою камней,

И вечным Огмия письмом

Начертано на керне том:

"Байле из рода Рури". Но

Решили боги уж давно,

Что не взойдут Айлин с Байле

На ложе брака на земле,

Зато изведают любовь,

Сомкнув объятья вновь и вновь

В иных полях, где круглый год

Сбирают пчелы дикий мед, —

И новость эта не нова».

Он смолк — Айлин была мертва.

Увидев то, старик опять

Проворно бросился бежать —

Помчался, на бегу смеясь,

К холму, где некий бог иль князь

Изрек законы в старину

И тем объединил страну;

То место свято чтит народ

И Троном Лейгина зовет.

Всё круче ввысь тропа вела;

Над путником сгущалась мгла;

Но с нежным клекотом к нему

Спустились, рассекая тьму,

Два лебедя, между собой

Цепочкой скованы златой;

Они его узнали: он

Пред ними встал преображен —

Высок, румян и горделив;

И с легким трепетом легли

Его воздушные крыла

На струны арфы, что сплела

Этайн, Мидирова жена,

Любовной жаждой сожжена.

А тех двоих, Айлин с Байле,

Как назову? В подводной мгле

Две рыбы, к плавнику плавник,

Плывут меж лилий водяных;

Две мыши на снопе зерна,

Забытом посреди гумна,

Друг к другу жмутся в темноте;

Две птицы в ясной высоте,

Где тучи разорвал восход;

Нет, — веки ока в час ночной;

Иль два столба одних ворот;

Иль ветви яблони одной,

Тенями переплетены;

В едином звуке две струны

Слились под пальцами певца, —

Познали счастье без конца

Те двое, ибо добрый друг

Увел их в край, где нет разлук,

Где им все тайны — напоказ:

И город башен Гориас,

И Финдриас, и Фалиас,

И даже древний Муриас,

Чьи исполины-короли

Во дни младенчества земли

Сокровищ были лишены,

Утратив в тяготах войны

Котел, меч, камень и копье,

И погрузились в забытье;

И мимо них, и меж руин

Туда спешат Байле с Айлин,

Где страж-гигант навек затих;

И дрожь любви пронзает их.

Нетленный мир пред ними лег:

Они ступили за порог

Земли и обрели покой

Над величавою рекой,

Где отразился только лик

Далеких бледных звезд и блик

Садов волшебных, что полны

Лишь самоцветов наливных

Иль яблок солнца и луны.

Что им до нас? Они пьяны

Вином из сердца тишины;

И в час, когда сгустится ночь,

Скользят в стеклянной лодке прочь

В морскую даль, и, обнявшись,

Глядят в безветренную высь,

На пестрых шкурах возлежа;

И птицы Энгуса кружат,

Крылами белыми, как снег,

Их овевая в полусне

И дуновеньем ветерка

Колебля волосы слегка.

И над могилою Байле

Нашли поэты древних лет

Могучий тис; а где Айлин

Уснула — яблоню нашли,

И вся в цвету была она.

И так как кончилась война,

И мирно вновь жила страна,

И бой у брода отгремел,

И вышло время ратных дел,

То все поэты собрались,

Срубили яблоню и тис

И на дощечках записали

Все саги о любви, что знали.

Пускай о дочери певца

Рыдают птицы без конца,

Пускай шумит о ней тростник, —

Что мне, любимая, до них?

Ведь ты прекрасней и мудрей

Вернувшейся из-за морей

И чище сердцем, чем она;

Но тех двоих — забыть бы нам!

О, неотступная мечта

Сердец влюбленных — слиться так

С любимым сердцем, как Айлин

С Байле сплелись, уйдя с земли!

Мария Виноградова^>{4}

АЛЬФРЕД ТЕННИСОН (1809–1892)

В ДОЛИНЕ

Там, в речной долине, где ты бежишь, поток,

Где твой голос ночью звучен и глубок,

Там, в речной долине, где воды твои мчат,

Я гулял с любимой тридцать лет назад.

Там, в речной долине, я брел теперь — и вот

Тридцать лет исчезли, как туман над гладью вод.

Там, в речной долине, где в камень склон одет,

В голосе твоем живом я слышал ту, кого уж нет.

Там, в речной долине, где летит вода, звеня,

Голос той, кого уж нет, живым был для меня.

КОРОЛЕВА МАЯ

Мама, рано, очень рано завтра дочку разбуди —

Завтра будет день счастливый, завтра радость впереди;

Нету дня в году чудесней, веселее нету дня: