Век надежд и разочарований, или Фантасмагория лжи - [2]

После февральской революции 1917 г., после самоотречения Николая II и правые, и левые (умеренные) стремились всеми силами избежать подобного раскола, донести Россию осторожно, словно хрустальный сосуд, до учредительного собрания, на котором надеялись достигнуть, как сейчас принято говорить, консенсуса. Вероятнее всего эти надежды оказались бы несбыточными и, тем не менее, все были озабочены, на всех лежало бремя ответственности, кроме большевиков, в первую очередь, Ленина. Самые ближайшие сподвижники, которые не только всегда во всём поддерживали, но и прожившие с ним, можно сказать, бок о бок все годы эмиграции, выступили, как известно, против захвата власти. Но Ленин был одержим жаждой власти. Чувству ответственности за судьбу России противопоставляется принцип: «Ввяжемся, а там видно будет». Ввязались и что же? — Гражданская война, «Военный коммунизм», голод начала 20-х годов, в отдельных районах — смертельный.

Итак, гражданская война на совести Ленина, так же как Отечественная — на совести Сталина, так же как третья мировая могла бы оказаться на совести Хрущёва. Однако о Сталине и Хрущёве потом, а пока закончим с Лениным. Благодаря гибкости его ума, политику военного коммунизма сменил НЭП, что, безусловно, является смягчающим обстоятельством. Продолжение политики военного коммунизма загубило бы страну окончательно. А так дали отдышаться, восстановить силы и даже «обрасти» жирком. А затем «схватили за глотку» и сдавили ещё сильней. Раскулачивание, коллективизация и голод в первой половине 30-х ещё более страшный, чем в начале 20-х. К тому же голод возник не столько в результате коллективизации, как принято считать, а был спровоцирован в качестве средства коллективизации. Крестьянина, только со сломленной в результате небывалого голода волей, когда стали массовыми случаи каннибализма, удалось «загнать» в колхозы.

Странно, но вот уже на протяжении почти столетия самое страшное время продолжают называть коммунизмом, хотя и военным, но всё же… Значит, глубоко в подсознании людей правильно стало ассоциироваться самое страшное с коммунизмом. Уничтожили эксплуататоров, стало быть, по Марксу и эксплуатацию тоже, получили гражданскую войну и голод. Всё это осознал и прекрасно ещё в 20-х годах описал А. Платонов в «Чевенгуре» (с которым дали возможность ознакомиться лишь спустя полстолетия). Но понял это вроде бы и Ленин и, возможно, отказался бы от дальнейшего строительства социализма, ведущего непременно к голодному коммунизму. Вполне возможно, ведь сказал же он по поводу НЭПа: «Это всерьёз и надолго». Но, к сожалению, всё это в сослагательном наклонении. А спровоцированная гражданская война — это исторический факт. Даже Гитлер не довёл Германию до гражданской войны, наоборот, он сплотил нацию (или большую её часть).

Итак, Ленин закончил на НЭПе, хотя в заслугу ему всё-таки ставится Великая Октябрьская революция. Но Сталин продолжил не развитие НЭПа, а строительства социализма такого, каким он только и мог быть, т. е. ни в чём не похожего на то, что принято было называть капитализмом.

При этом всё было проникнуто корыстным циничным расчётом и никакой романтики — время революционной романтики кончилось. Кончили и с революционерами-романтиками, чтобы не были они обузой. Для осуществления грандиозной идеи построения социализма на одной шестой территории планеты, а затем его распространении на оставшуюся часть, необходима была могущественная власть. Для обеспечения этого могущества нужно было создать военную промышленность. Это требовало проведения индустриализации. При отсутствии иностранных кредитов и займов (после отказа перенять долги царского правительства) единственным источником валютных поступлений могла стать продажа хлеба. Поэтому начали с коллективизации, превратив крестьянина, т. е. по природе своей хозяина, в отличие от рабочего, в государственного батрака, крепостного, отрабатывающего барщину бесплатно, за право после работы в колхозе работать на приусадебном участке, чтобы не умереть с голоду.

Как бы то ни было, но приходится признать, что за десять с небольшим лет поставленная цель была достигнута, т. е. могущественная власть была создана. Несмотря на то, что в результате превентивного удара, нанесённого гитлеровскими войсками, этому могуществу был причинён страшный урон, в кратчайшие сроки удалось «зализать» раны, проведя тотальную мобилизацию, запустив в работу эвакуированные заводы «прямо с фундамента», заставив людей (в массе своей подростков 13–14 лет) работать зачастую без крыши и стен, т. е. благодаря всё той же беспредельной жестокости.

Поэтому высказывание президента новой России о том, что народ одержал победу в той войне с именем Сталина на устах — это желание «потрафить» ветеранам, а, может быть, хуже — недомыслие, заблуждение. Имя Сталина не сходило с уст политработников и в первые месяцы войны, когда в плену оказались миллионы. А вот, когда был издан приказ Сталина «Сдавшегося в плен считать изменником Родины», когда были созданы СМЕРШ и заградотряды, ситуация в корне изменилась. Поэтому дело не в магической силе имени Сталина, а опять же в могуществе и беспредельной жестокости созданной им власти, не ведавшей жалости к людям. В первую очередь благодаря этому качеству, т. е. полному отсутствию жалости, возвеличил Сталин своего первого полководца — Жукова.