Век моды - [54]

Кроме того, мистер Морган заказал для своей дочери бархатное платье темно-синего цвета, а на примерке девушка решила, что к ее коже синий цвет не подходит. Я сказал: «Это легко исправить», – и взял кусок прекрасных венецианских кружев и задрапировал их на плечах. Эффект был прекрасным, и мисс Морган выразила свое восхищение.

– Но сколько это стоит? – спросила она.

– Двадцать пять тысяч франков, – ответил я.

– О, уберите его скорее! – воскликнула девушка.

Показ вечерних платьев в Каннах в конце 1930-х годов (слева направо): Пату, Руфф, Аликс, Пакен, Вионне, Молино, Лелонг, Ворт, Ланвен. Фонд Александра Васильева

– Нет никакой необходимости использовать такое дорогое кружево. Его имитация тоже хорошо подойдет, – улыбнулся я и послал за имитацией, чтобы заменить настоящее кружево. Мистер Морган, который молчал во время всего разговора, внезапно спросил в своей резкой манере: «Не больше разницы, чем между настоящим жемчугом и фальшивым? – и принял решение: – Тогда я хотел бы, чтобы было настоящее кружево. Уберите имитацию».

В моем кабинете хранится прекрасный старинный персидский пистолет, инкрустированный золотом, серебром и бирюзой, который вызывал зависть у многих гостей. Это оружие подарил мне Джон Пирпонт Морган. Случилось так, что мы оказались с ним в Каире в одно и то же время, и однажды он сказал мне: «Поднимемся в мой номер, и я покажу вам, что купил». Я пошел вслед а ним и с большим интересом стал рассматривать только что купленное сокровище, а затем сказал: «А теперь пойдемте в мой номер, и я покажу вам, что я купил». Мы поднялись в мой номер, и я показал ему прекрасную маленькую черно-белую головку с золотом, необыкновенный предмет, каких я не встречал ни в одном музее, и пистолет, покупку которого еще обдумывал. Он был слишком дорог для меня, я показал его мистеру Моргану и спросил, не хотел ли бы он приобрести его. Он спросил: «А сколько он стоит?» Я ответил, и он решился: «Я беру его, если вы сможете устроить, чтобы они снизили цену». На следующий день я сказал комиссионеру о цене Моргана, и тот согласился. Когда я сказал мистеру Моргану, что заключил для него сделку, он сказал: «Хорошо. Теперь возьмите пистолет и поместите его в свою коллекцию в качестве памятного подарка от меня в знак воспоминания о вашем отце».

Подарок был столь щедрым, что я был обескуражен, но, зная характер этого человека, не осмелился отказаться.

Реклама парфюмерии Дома моды «Ворт», 1931

Реклама духов «Dans la Nuit», «Vers le Jour», «Sans Adieu», 1931

Рисунок Жана Филиппа Ворта, 1916. Фонд Александра Васильева

Рисунок Жана Филиппа Ворта, 1916. Фонд Александра Васильева

Реклама духов «Je Reviens», 1938

Реклама духов «Vers Toi», 1936

Но несколько дней спустя, когда я случайно наткнулся на любопытную маленькую вещичку, маленький фарфоровый глаз, быть может, возраста четыре тысячи лет, то купил его и привез в Париж, где у меня была очень красивая коробочка, выполненная в египетском стиле. Я послал глаз мистеру Моргану с маленькой запиской, в которой написал, что, поскольку я принял подаренный пистолет без всяких возражений, он должен принять этот маленький сувенир от меня, хотя бы для того, чтобы он приносил ему удачу. Впоследствии его сестра и все друзья говорили мне, что он обращается с ним, как ребенок с новой игрушкой. Он всюду носил глаз с собой в кармане и всех встречал словами: «Посмотрите, что я вам покажу, – и, вынув коробочку из кармана, открывал ее и показывал глаз со словами: – Посмотрите, что мне недавно подарил Ворт».

По большей части, отношение Джона Пирпонта Моргана к моему отцу и ко мне было доброжелательным и дружеским, как и со всеми, кто приходил в Дом Ворта. Обходительность, подлинная вежливость, заботливость, уважение, благородство, предупредительность были качествами тех, кто занимал высокие места под солнцем. В моих офисных книгах мало встречается тех, встреча с которыми не доставила бы мне удовольствия, и признаюсь, я не могу даже вспомнить их имена или те случаи, когда они проявляли свою невоспитанность.

Мы с братом часто обсуждали тот факт, что наш жизненный путь по большей части был приятным.

Мой брат Гастон отошел от дел через два года после окончания войны. Его место заняли его сыновья, Жан Шарль Ворт и Жак Ворт. Жак принял на себя сложные проблемы управления и финансов, а Жан Шарль, по всей видимости, пойдет по стопам своего деда и по моим в качестве дизайнера Дома. Мой брат был одним из гражданских лиц, потерпевших от мировой войны. Он пострадал физически и морально. Прежде всего, два его сына были на фронте, один из зятьев был взят в плен при Мобёже, а второй – убит после четырех ранений. Последние годы жизни брата были сплошной пыткой. Он не мог никого видеть, малейший шум вызывал у него истерику, и его было жалко не менее, чем других инвалидов войны, потому что он стал полным неврастеником.

Жан Чарльз Ворт, 1920-е годы

Жак Ворт, 1920-е годы

Он скончался в 1922 году. Из нас двоих именно его наградили орденом Почетного легиона. Многие спрашивали, почему этот знак отличия не был вручен мне. Скажу откровенно, когда впервые меня попросили обратиться с заявлением о вступлении в число награжденных этим орденом, я был очень польщен. Но затем я вспомнил, что мой отец, основавший наш