Век Екатерины - [104]
Разместившись на постоялом дворе, Воронихин, чтобы скоротать время до обеда, вышел с альбомом на открытую галерею и, полюбовавшись видом окрестностей, начал рисовать расположенную рядом Базилику Сент-Амабль — с островерхой башенкой посреди, на которой высился тонкий ажурный крест. Не заметил, как сзади подошел Григорий Строганов. Оба молодых человека ни разу не говорили друг с другом о своем фактическом родстве: бывший крепостной из стеснения, нежелания казаться навязчивым, а барон из ревности — он считал, что отец не должен был снисходить до холопки. Словом, поначалу вообще не общались, лишь кивали при встрече сдержанно; карточные игры растопили лед, а предельная скромность Андрея и отсутствие каких бы то ни было претензий ни на что успокоили Григория; разумеется, и талант рисовальщика тоже подкупал. Посмотрев с прищуром на набросок Воронихина, сводный брат сказал:
— Интересно, а какой век ее постройки?
Начинающий зодчий ответил:
— Судя по всему, позднее Средневековье. Впрочем, я могу ошибаться, кое-какие элементы говорят и о более раннем происхождении. Думаю, она подвергалась реконструкции не раз.
— Ромм поведал, что святой Амабль — покровитель их города.
— Да, угодник скончался здесь в пятом веке от Рождества Христова. И в самой базилике — его останки.
— Вы пойдете заглянуть внутрь храма? — посмотрел на него Григорий.
— Непременно. Там, должно быть, красиво. Я люблю средневековые витражи.
— Да, я тоже. А хотите, прогуляемся вместе?
На душе Андрея от подобного приглашения сразу потеплело.
— Был бы рад весьма.
— А когда?
— Да хотя бы завтра с утра. Можем посетить мессу и послушать орган. Станем брать Попо?
Но барон поморщился:
— Нет, не нужно. Шалопай, по-моему, равнодушен к таким красотам. И к тому же Ромм не отпустит его одного, сам увяжется с нами, а тогда нам не избежать часовой лекции о святом Амабле.
Воронихин весело рассмеялся:
— Хорошо, согласен.
— Значит, договорились. — И Григорий протянул собеседнику ладонь.
Подивившись такой доброжелательности еще больше, бывший крепостной с удовольствием пожал ему руку. Видимо, воздух цивилизованной Франции действовал на русского аристократа положительно, демократически.
Прожили на родине мсье Шарля три недели в ожидании денег из Петербурга. Городок осмотрели вдоль и поперек, побывали в гостях у многих знакомых и близких гувернера, покатались по живописным окрестностям, подружились с сестрами Ромм, и, конечно же, Воронихин рисовал их портреты, в том числе и самой мадам. Больше всех радовался пребыванию в разлюбезной его сердцу Франции Попо и просил своего наставника ехать дальше не в Швейцарию, как было намечено, а в Париж. Шарль и де Мишель колебались между долгом и своими желаниями, но Григорий настаивал на Швейцарии, говоря, что давал слово дяде — Александру Сергеевичу и отцу — Александру Николаевичу тратить время на образование, а не на гульбу. Воронихин его поддерживал. Наконец, пришли деньги от Строганова, вместе с ними — письмо, где барон сожалел о случившемся с де Ла Колиньером и просил не забывать о цели путешествия — расширение познаний молодых людей, прежде всего в Швейцарии. Что ж, Попо пришлось подчиниться. А тем более Ромм его заверил: перед возвращением в Петербург посетят Париж обязательно. Оставалось только надеяться.
Пробыли в Женеве двадцать месяцев. Слушали лекции видных тамошних ученых, колесили по главным городам, съездили в Италию, впрочем, ненадолго. Безмятежная жизнь просвещенных странников поменялась у них в одночасье: в середине апреля 1789 года получили известие из России — умер барон Строганов Александр Николаевич, общий родитель Григория и Андрея. Братья сидели сгорбленные, подавленные. Воронихин — более отрешенно, он считался ребенком незаконным, непризнанным и воспитывался фактически у чужих людей; видел отца в доме Александра Сергеевича несколько раз, даже был однажды представлен, без каких бы то ни было теплых чувств ни с одной из сторон; словом, папа, в отличие от дяди, никакого интереса к судьбе сына не испытывал (может, чисто внешне, кто знает). А Григорий вначале сдерживался, крепился, а потом вдруг расплакался, как ребенок. У Андрея подкатил комок к горлу. И, не думая больше об этикете, под наплывом чувств, обнял сводного брата крепко. Прошептал, гладя по спине:
— Ничего, ничего, держитесь. Бог дал — Бог взял.
Брат ответил искренне, тяжело вздыхая:
— Понимаю умом, конечно… Но на сердце рана…
Несколько мгновений сидели, тесно прижавшись друг к другу, вроде взаимно подпитываясь энергией.
— Коли выехать завтра, можно успеть на девятый день, — подсказал Воронихин.
— Ты поедешь? — поднял на него заплаканные глаза Григорий.
— Нет, увольте. Появление мое у вас в доме вряд ли будет понято правильно. Я схожу на его могилку по приезде, один. А уж вам непременно ехать надо.
— Да, поеду вместе с де Мишелем. — Сжал запястье брата. — За сочувствие спасибо, Андре.
— Ах, не стоит благодарности, ваша светлость.
— Прекрати мне говорить «ваша светлость», — покривился тот. — Вы с Попо на «ты», будь же и со мною, пожалуй.
— С превеликим удовольствием, ва… твоя светлость!
Оба улыбнулись невесело.
Великий галицкий князь Ярослав Владимирович, по прозвищу «Осмомысл» (т.е. многознающий), был одним из наиболее могущественных и уважаемых правителей своего времени. Но в своём княжестве Ярослав не был полновластным хозяином: восставшие бояре сожгли на костре его любовницу Настасью и принудили князя к примирению с брошенной им женой Ольгой, дочерью Юрия Долгорукого. Однако перед смертью Осмомысл всё же отдал своё княжество не сыну Ольги - Владимиру, а сыну Настасьи – Олегу.
Хазарский каганат — крупнейшее и сильнейшее государство в Восточной Европе в VII—X веках. С середины IX века Киевская Русь была данницей каганата. Его владения простирались от Днепра и Вятки до Южного Каспия, правители Хазарии соперничали по своему могуществу с византийскими басилевсами. Что же это было за государство? Как и кому удалось его одолеть? Свою версию тех далёких событий в форме увлекательного приключенческого романа излагает известный писатель Михаил Казовский. В центре сюжета романа — судьба супруги царя Иосифа, вымышленной Ирмы-Ирины, аланки по происхождению, изгнанной мужем из Итиля, проданной в Византию в рабство, а затем участвовавшей в походе Святослава и разгроме столицы Хазарии — Саркела.
В сборник вошли рассказы:ПеснярыМоя прекрасная ледиМарианнаПерепискаРазбегПоворотФорс-мажорЧудо на переносицеМеханическая свахаКак мне покупали штаныОрешки в сахареГастрольные страстиЗвезда экранаТолько две, только две зимыКиноафиша месяцаЕще раз про любовьОтель «У Подвыпившего Криминалиста»Пальпация доктора КоробковаИ за руку — цап!Злоумышленник.
Лермонтов и его женщины: Екатерина Сушкова, Варвара Лопухина, графиня Эмилия Мусина-Пушкина, княгиня Мария Щербатова…Кто из них были главными в судьбе поэта?Ответ на этот вопрос дает в своей новой книге писатель Михаил Казовский.
Новый роман современного писателя М. Казовского рассказывает о полной удивительных приключений, необыкновенной любви и творческих озарений жизни художника Феофана Грека (ок. 1340 — ок. 1415) — старшего современника Андрея Рублёва.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.