Век дракона - [25]

— Он смеется, — шепнула женщина одними губами, беззвучно, и Н’Даннг понял, что она права.

Но это значило, что дракон, которого они видели перед собой, больше, чем зверь — ведь звери не смеются. Он обладает самым страшным оружием — разумом, хоть разум его слаб, и не он движет поступками чудовища, а кровожадная злоба. И, значит, напрасны надежды, что дракон поселится в лесу надолго, так что у них будет время собрать большой отряд. Он любит убивать, значит, он пойдет искать жертвы. Чтобы этого не случилось, нужно прикончить его здесь — и как можно скорее.

* * *

В то утро охотники еще долго сидели в укрытии, наблюдая; не смели шевельнуться, чтобы чудище их не заметило? Дракон прохаживался по поляне, затем протопал в сторону реки — тропа его была отмечена черным, — вернулся и ушел в противоположном направлении, к огородам, после чего вновь залез к себе в нору. Дождавшись этого, они ушли, оставив наблюдателем Ого. Так охотники провели два дня; по очереди следили за драконом, изучая его повадки и привычки. Пытались найти уязвимое место, но не находили. Казалось, дракон защищен от всего, чем они могли бы причинить ему вред.

При внешней неуклюжести он передвигался неожиданно тихо и быстро. Силен был, как шестеро дюжих парней — судя по тому, с какой быстротой он рыл землю мощными когтями. Нюх у дракона был отвратительный, зрение напоминало змеиное: движущиеся предметы он замечал мгновенно, но неподвижные мог не увидеть, — однако острый слух делал почти незаметными эти недостатки. Охотникам приходилось вести себя предельно осторожно.

Прогуливаясь по лесу, дракон подолгу рассматривал листья и цветы, вплотную приближая к ним уродливую морду, затем превращал их в пепел своим дыханием и смеялся. После того, как он сжег несколько мелких зверушек, никто из лесной живности ему больше не попадался. Питался он мучнистыми клубнями, которые выкапывал на огородах за деревней; раз в день, утром, спускался к реке пить воду.

На третий день, считая с прихода Н’Даннга, охотники собрались, чтобы сообща решить, как быть дальше. Лица их были серьезны, думы невеселы. Они понимали, что силы неравные, и неизвестно, удастся ли им справиться с драконом — быть может, никто из четверых не уйдет живым с поля битвы. Но все были согласны, что со дня на день дракон окончательно опустошит огороды и покинет свое убежище, а тогда им придется последовать за ним, и одолеть его будет гораздо труднее.

До сих пор никому из охотников не пришло в голову, как одолеть дракона. Любой из них тотчас поделился бы мыслью с товарищами, но пока делиться было нечем. Обстоятельства торопили, приближая урочный час; оставалась единственная надежда на то, что вместе они что-нибудь придумают.

— Я предлагаю засаду, — сказал Ого. — Воспользуемся тем, что дракон плохо видит, подстережем его на тропе, по которой он ходит к огородам. Способ опасный, но другого я не вижу.

Горо согласно кивнул. Как видно, старший брат высказал мнение их обоих. Н’Даннг покачал головой: он тоже думал об этом, как о самом очевидном пути, и пришел к выводу, что способ не годится.

— Нет, — сказал он медленно. — Ведь ему достаточно только выдохнуть, и от нас останутся обгорелые головешки. А чтобы действовать мечом или копьем — если его вообще можно поразить обычным оружием — надо подойти близко.

— Ну, если это невозможно, и говорить не о чем: мы никогда не убьем его, — сумрачно сказал Горо.

— Ну ладно, — продолжал его брат. — Есть второй способ — вырыть ловчую яму на тропе и устроить дракону западню. Но вспомните, с какой быстротой дракон роет землю: если это будет обычная яма, мы и опомниться не успеем, как он выберется оттуда. Если же она будет очень глубокой, мы сами не сможем до него дотянуться. Так что все опять сводится к засаде.

— Если бы мы были в горах, могли бы столкнуть на него большой камень, пока он сидел бы в яме, — проворчал Горо.

Майхе вообще не вмешивалась в разговор, сидела рядом с Н’Даннгом молча, неподвижно, лишь тень от ресниц дрожала на ее щеке. Н’Даннг посмотрел на женщину, и взгляд его отразил тревогу, владевшую сердцем охотника. Он предпочел бы встретить Майхе не здесь и не сейчас, не в преддверии смертельной схватки. Теперь воин многое знал о ней, но не покидало ощущение, что ему неизвестно нечто очень важное. Он был уверен, что она ничего не скрывает — только недоговаривает, умело обходя молчанием сложные вопросы. Томительное чувство недосказанности не проходило. Как всегда, Майхе ощутила его взгляд, повернулась, ответила: в глубине спокойных глаз цвета клеверного меда вспыхнули и исчезли серебристые искры, словно плеснулась стайка крохотных рыбешек.

— Можно попытаться обрушить на него дерево, если ночью подпилить ствол, — высказался Н’Даннг.

— А! — воскликнул Горо. — Что, если мы ночью затопим драконово логовище?

— Он выберется оттуда еще быстрее, чем из ямы, — возразил Ого. — Хорошо бы в таком случае не залить его, а поджечь, но и в этом мало толку.

— Все-таки, если захватить его спящим… — начал Горо, но Н’Даннг перебил его.

— Мы пытаемся найти единственный способ; но что, если выход в том, чтобы применить их все одновременно? Я предлагаю устроить и западню, и засаду. В дно ловчей ямы вкопать острые прочные колья, на голову дракону обрушить тяжелое бревно, и, если этого будет недостаточно, поджечь его. А самим затаиться неподалеку, чтобы напасть, если он сумеет выбраться из ямы. Может статься, и на этом пути нас ждет смерть, но выбора нет.