Ведущий в погибель - [225]

— Ну-ну, — успокаивающе проговорил стриг, — теперь вы в безопасности — под надзором таких славных воителей, готовых защитить вас и от меня, и от себя самой.

— Замок не обследован полностью, — пояснил Келлер, — и препроводить госпожу графиню в одну из комнат не представляется возможным.

— О, не беспокойтесь, майстер… как вас…

— … шарфюрер, — с плохо скрытой злостью оборвал тот, и фон Вегерхоф шевельнул бровью:

— Еn effet[213]?.. Не беспокойтесь. Думаю, после всего, что бедняжке довелось пережить, лишние два-три часа ожидания в этой холодной зале не станут для нее особенно сильным испытанием.

— Присядьте, — сквозь плотно стиснувшиеся зубы выдавил Келлер, явно желая присовокупить к произносимым словам и другие, которых сказать не позволяли ни учтивость, ни осторожность. — И ждите. Замок вы сможете покинуть при первой же возможности.

Вероятного ответа фон Вегерхофа шарфюрер ожидать не стал, уйдя в сторону довольно поспешно, и Курт, невзирая на вечные и даже, можно сказать, традиционные трения меж oper’ами и служителями особых подразделений, проникся к бедняге искренним сочувствием. В происходящем тот понимал мало, надерзить в ответ не имел полномочий, и сейчас должен был стойко выслушивать колкости в свой адрес, продолжая сохранять выдержку и спокойствие. Однако, при всем сострадании к его незавидной доле, призывать фон Вегерхофа сбавить обороты Курт не стал — благодаря его нападкам и откровенно хамскому поведению шарфюрер теперь предпочтет держаться от их общества подальше, не влезая с расспросами без нужды и даже лишний раз не заговаривая. Адельхайда добавляла масла в огонь медленно, но неизбежно влажнеющими глазами, печальным выражением лица и дрожащими губами, что свидетельствовало о желании расплакаться по первому же удобному поводу, а Келлер, судя по всему, был из породы тех воителей, что в присутствии женской истерики теряются и не представляют, как быть и куда себя деть. Фогт предпочитал сохранять благоразумное молчание, живописуя крайнее утомление и апатию.

На скамьях у огромного каменного стола, занимающего центр залы, пришлось высидеть не менее часа под надзором молчаливого хмурого зондера, чье присутствие полностью исключало прямые разговоры по делу. В сторону господина следователя, изредка перебрасывающегося с прочими присутствующими редкими и ничего не значащими фразами, тот косился долго, оглядываясь вокруг, и, наконец, сделав шаг ближе, нерешительно окликнул.

— Вы ведь Гессе, верно? — уточнил боец, когда Курт вопросительно обернулся. — Хамельн. Полгода назад.

— Все верно, — осторожно согласился он, и зондер, помявшись, кивнул в сторону часовни, понизив голос:

— Там вправду стриги? Вы в самом деле взяли двоих — живьем?

— Взял, — согласился Курт и, уловив тень зависти в глазах напротив, усмехнулся: — Не доводилось видеть еще?

— Нет, — признался боец со вздохом. — Надеялся — увижу сегодня… На что они похожи?

— На меня сейчас, — покривился он. — Того же цвета.

— Коппельдорф!

На окрик шарфюрера зондер не обернулся, только поморщился, опустив взгляд и распрямившись, не повернув головы даже тогда, когда Келлер приблизился и встал рядом.

— Что ты сейчас не должен был делать? — поинтересовался шарфюрер угрюмо, и боец вздохнул.

— Разговаривать, — отозвался он кисло. — Только ведь это инквизитор, так?

— Считай — ты убит. Или хуже. Уйди с глаз моих, — тяжело отмахнулся Келлер, и Курт сочувственно вздохнул:

— Новички…

— И не говорите, — на миг словно позабыв о своей неприязни, согласился тот, глядя вслед подчиненному. — В чем умницы, а в чем… На два слова, — вновь возвратившись к прежнему настороженно-враждебному тону, кивнул шарфюрер, и Курт, поднявшись, отошел в сторону следом за ним. — Мы осмотрели замок, — продолжил он хмуро, — и в связи с этим у меня появились некоторые вопросы. Где ваш помощник, к примеру? Его трупа парни не нашли.

— Типун вам на язык, Келлер. Бруно здоровехонек… надеюсь. Сейчас он на дообучении, и я в этот раз работаю один.

— И Бог с ним. Не это главный вопрос… Что здесь происходило, Гессе? В коридорах настоящее побоище.

— Ну, не нахваливайте, — нарочито смиренно потупился Курт. — Так уж и побоище…

— Я, конечно, не следователь, — оборвал Келлер раздраженно, — однако сделать кое-какие выводы тоже могу. Большинство убитых убиты просто-напросто руками; я уже знаю, как это выглядит. На втором этаже мы обнаружили труп стрига с вырванным сердцем. Не знаю, что и думать о том факте, что у этого барона фон…

— … Вегерхофа?

— Фон Вегерхофа, — кивнул шарфюрер, — руки по локоть в крови. Полагаю, вы понимаете, Гессе, что я говорю вовсе не иносказательно. И вот тут мне на ум таки приходит обвинение, брошенное этой девчонкой.

— Вы всерьез? — снисходительно улыбнулся Курт, и тот нахмурился:

— Более чем.

— Ну, в таком случае, записывайте в подозреваемые и меня: навряд ли вы найдете на мне место, не угвазданное этой субстанцией.

— Вас никто ни в чем подобном не обвинял, против него же данное обвинение было высказано. С чего бы. А поскольку свидетельств обратного найти невозможно…

— Отчего же. Очень даже возможно, — возразил Курт, и шарфюрер умолк, глядя на него с настороженным ожиданием. — Некоторым довольно случайным образом мне удалось вывести, если так можно сказать, испытание на человечность. Я не стану тратить слова, Келлер, действие лучше любых слов. Пусть кто-то из ваших людей (или вы сами) направится в часовню, пустит кровь одному из стригов и брызнет ею хоть бы и на свой серебрённый наруч. Когда вы увидите, что произойдет, проведите ту же процедуру с кем-то, в ком вы уверены, и сравните результат.