Ведомый чайкой - [5]

Не было времени. Оно как будто схлопнулось. Было лишь непрерывное, однородное и в каждый миг одинаково сильное ощущение «плохо». В какой-то момент Антон выбежал к огромной металлической двери, исцарапанной чьими-то ногтями, со следами ударов ботинками, с кровоподтёками. Эта дверь надолго стала пристанищем для Антона. Он жил возле неё, предпринимая бесконечное число попыток совладать с нею. Время от времени, к огромному удивлению Антона, все те безгранично ужасные ощущения, конца которым не было и не предвиделось, немного ослабевали. Но вместо отдохновения, они приводили лишь к усилению паники и ужаса перед тем, что облегчение – лишь временное, и что совсем скоро весь этот кошмар продолжиться, и что он будет продолжаться бесконечно. Не было надежды, не было никакой веры. Лишь просто «плохо», бесконечное плохо.

– Никки! – Антон услышал голос, который он определённо уже где-то слышал, но ни за что не смог бы его распознать, как будто бы кто-то давно забытый, но некогда до безумия близкий и важный вновь заговорил с ним. Он поднялся и подошёл к двери. И легонечко её толкнул. Дверь со скрежетом открылась, и он увидел коридор, освещённый ослепительным светом, проникавшим с его дальнего конца.

Глава 4. Калейдоскоп бытия. Свет

Ник открыл глаза. В лучах солнца чайка, едва заметно покачиваясь на ветерке, сидела на прежнем месте.

– Так что ты видел, Антон? – спросил Джонатан.

– Я ехал в машине по Дмитровскому шоссе и услышал твой голос, – начал рассказывать Ник, – и едва я моргнул, как оказался там! – и Антон вновь инстинктивно обернулся назад, где должна была быть пещера, но он лишь ещё раз удостоверился, что кроме монолитной скалы, залитой солнечным светом, позади него не было никакой пещеры.

– И как ты думаешь, сколько времени ты там провёл? – интересовалась Чайка.

– Целую вечность! – отвечал Ник.

– Не совсем так, Антон. – делово отвечал Джонатан. – Ты провёл там нисколько, ведь ты ещё даже не открыл глаза, моргая. Ты ещё и метра не проехал даже, а ты говоришь… Вечность! А что, по-твоему, вообще такое – «Вечность»?

– Вечность – это когда всегда. Это когда нет ни начала, ни конца, а есть одна сплошная длинная, бесконечная вечность.

– Так ты сказал, что вечность – это когда нет ни начала, ни конца, но…

Открыв глаза, Антон увидел на капоте своей Хонды в ореоле ярчайшего света Чайку Джонатана. Никакого перерыва в восприятии событий не было; Хетфилд, вокалист Металлики, пел следующее слово песни, а машина прокатилась вперёд на каких-то несколько десятков сантиметров.

– …Но, как видишь, у твоей «вечности» были и начало, и конец, не так ли? Просто мы забываем, откуда и куда попадаем, всё будто в тумане… – закончил фразу Джонатан. – До новых встреч, Ник.

– Это невероятно! Восхитительно – во весь голос прокричал Никки. Я всё понял! Спасибо, Джонатан! – на глазах Антона проступили слёзы радости. – Я постараюсь больше не забывать!..

Никки моргнул, но в следующий же миг Джонатана уже не было на капоте. Антон сделал радио потише, выкурил сигарету, и уже через полчаса поднимался на лифте в офис компании, в которой работал. Впереди был длиннющий рабочий день, но Ник поспешил, – пока были свежи воспоминания, написать о том, что с ним произошло. Он сел за компьютер, открыл текстовый редактор и напечатал первую строку: «…Позади себя он услышал оглушительный грохот». Дописав последние слова: «Целая вечность!» он взглянул на часы. Было пять часов вечера, но он ни за что бы не сказал так, ведь прошла… Целая вечность!

Часть вторая. Сила мечты

Глава 1. Он так долго этого ждал…

Он заглушил двигатель, немного расслабился в кресле и осмотрелся по сторонам. Его высокоплан стоял посреди нетронутого луга, залитого весенним солнцем и поросшего каким-то небольшими жёлтыми цветочками. Небо было безоблачным и какого-то немного неестественного голубого цвета, глубина которого поражала. Всё казалось столь первозданным, что лишь укатанные кое-где высокопланом жёлтые поросли напоминали о присутствии в этих местах кого-то или чего-то. Одним словом, это был полностью их луг; вдали от цивилизации, мегаполисов, проблем, террактов и бесконечных душных офисов. Это дивное место располагалось, в принципе, не так уж далеко от самого прекрасного на земле озера Байкал, но и, в то же время, на километры вокруг – ни души. Лишь редкие обветшалые старушечьи избушки встречались время от времени, если свернуть с трассы М55 «Байкал» и двигаться южнее, к этому прекрасному местечку в течение сорока километров по бездорожью, что занимало в среднем полтора часа. Они разведали это место в конце апреля, а уже в середине мая весь их Мобильный Мир, заключавшийся в двух вместительных внедорожниках, один из которых тащил за собой их любимый прицеп-дом, а другой – просто грузовой прицеп, напичканный всяческим обиходным скарбом, высокоплане и безразмерной, но всегда следовавшей за ними любовью. Сперва они одним большим марш-броском за одиннадцать дней, чтобы не слишком спешить, перевезли туда всю свою наземную технику, заодно и посетив по пути несколько интересующих их городов, дабы бегло с ними познакомиться. За неделю они разобрались с «новосельем» и облюбовали уютный краешек того самого цветочного луга, поставив свой мобильный дом под небольшими сосенками, что росли плотной стеной у самой кромки луга, в десяти шагах от прозрачного ручейка, вода в котором была такая же прозрачная как и талая вода с ледников. За соснами, под которыми стоял их прицеп «Бюрстнер», начинался густой смешенный лес, ограничивавший поле с южной и восточной сторон. Северная кромка луга переходила в холмы, плотной грядой уходившие километров на шесть-восемь вдаль, ну а западная его сторона ограничивалась узенькой и совсем неглубокой речушкой, через которую бобры старательно перекинули настолько широкую и прочную «плотину», что достаточно громоздкая техника в виде запряжённых во внедорожники прицепов играючи её преодолевала. Затем в течение пяти дней Ник доставил туда и свой любимый высокоплан, вылетев регулярным рейсом из Иркутска в Москву, а уже из Москвы небольшими ежедневными перелётами по полторы тысячи километров в сутки «пригнал» свою летающую малютку прямо к дверям их Мобильного Мира. Картина была дорисована! То, о чём сперва он один, а затем уже и они вместе мечтали несколько лет, наконец-таки свершилось.