Ведомые 'Дракона' - [23]

Доволен был и я. Но сразу же почувствовал, что молодежь несколько переоценивает свои силы и недооценивает противника. А это очень опасно. Ведь в сегодняшнем бою, по сути дела, не было настоящего противодействия. Если бы на месте "хеншелей" оказались "мессершмитты", исход схватки мог стать иным. Потому-то я и решил подробно разобрать проведенный бой, отметить плюсы и минусы в действиях летчиков.

Похвалу они, разумеется, встретили как должное, а вот критические замечания оказались для них неприятным сюрпризом. Вот те раз, говорили их лица, из боя вышли победителями, а командир выискивает какие-то недостатки. Стоит ли заниматься такими мелочами? "Да, - решил я, - стоит! Чтобы не повторилось то, что было в начале кубанских боев".

- Ошибки были у всех, - заметил я. - Кузнецову и Сереженко не следовало добивать лежачего - "хеншеля". Их могли атаковать другие вражеские самолеты. А Тихомиров пошел на поводу у фашиста, не сумел навязать ему свою волю. Так что всем надо учиться и учиться...

В конце разбора Тихомиров спросил:

- А стоило нам вступать в бой? Ведь по боевому заданию наша пара должна была прикрывать Кузнецова и Сереженко...

- Обязательно стоило! - убежденно ответил я. - Если в воздухе нет вражеских истребителей противника, то командир группы может принять решение - всеми силами атаковать бомбардировщиков или штурмовиков. Определенный риск здесь, конечно, есть: трудно предугадать намерения противника. Но без риска, безусловно разумного, воевать невозможно. Да и приказы нужно выполнять не формально, а творчески, с инициативой.

От полета к полету росло мастерство молодых летчиков. Лейтенантов Мартыненко, Кузнецова, Сереженко и Казака я все чаще стал назначать командирами групп, и они оправдывали это доверие.

Особенно быстро приобретал командирские навыки мой новый заместитель Иван Мартыненко. Хотя он получил боевое крещение еще на Кубани, в полку его считали пока молодым летчиком, не решались доверять ему группу. И не потому, что сомневались в его способностях. Нет! Просто, видимо, некоторых начальников смущал его двадцатилетний возраст. Да и сержантские погоны на лейтенантские он сменил совсем недавно.

Внутренне я был не согласен с таким положением дел и старался больше доверять молодым летчикам. Ведь только в поединках с врагом они могли стать настоящими бойцами и научиться командовать.

Мне хочется рассказать о бое, в котором молодежь проявила себя не хуже ветеранов. С этого дня даже скептики изменили свое мнение о ней.

Шестерка наших истребителей вылетела на прикрытие наземных войск. Погода была ясная, солнечная. Лишь за линией фронта на маршруте стали появляться редкие облака. Группа была в боевом порядке, напоминающем этажерку: впереди - пара Мартыненко, чуть сзади и выше - пара Кузнецова, а над ней - прикрывающая пара Тихомирова.

Время патрулирования близилось к концу, когда Тихомиров сообщил по радио:

- Справа, ниже, вижу шесть "юнкерсов" и пару "мессеров".

Оценив выгодное положение своей группы, Мартыненко решил атаковать противника всей шестеркой. - Тихомиров! - скомандовал он. - Бери на себя "худых", а мы с Кузнецовым займемся бомбардировщиками.

Пара Тихомирова, срезав круг, устремилась к вражеским истребителям прикрытия. Те, ничего не подозревая, плелись за "юнкерсами". Но вот один из фашистов заметил "яков" и начал разворот. В этот момент Кузнецов первой же очередью сбил его. Тихомиров обрушился на второго истребителя, но тот искусным маневром ушел из-под удара, спикировал вниз и скрылся в сизой дымке.

Тем временем Мартыненко атаковал сверху ведущего "юнкерса". Одна из пушечных очередей угодила в мотор. Бомбардировщик загорелся и пошел к земле. Выходя из атаки, командир группы заметил, что и второй "юнкерс", свалившись на крыло, начал падать. Его подбил Кузнецов.

Строй бомбардировщиков рассыпался. Освобождаясь от бомбового груза, они поодиночке стали уходить на запад. Воспользовавшись замешательством противника, наши летчики сбили еще две вражеские машины.

Когда группа возвратилась на свой аэродром и Мартыненко доложил о результатах боя, многие удивились. Как же так? Птенцы... и вдруг уничтожили пять самолетов. Но удивляться было нечему: молодые летчики, закалившись в огне боев, научились воевать.

Упорные бои шли и на земле. Наша пехота, поддерживаемая танками, артиллерией и авиацией, вышла к реке Молочная. Но на этом рубеже противник, подтянув свежие силы, остановил наступление советских войск.

Мы базировались тогда на аэродроме, расположенном в шестидесяти километрах от Мелитополя, рядом с Большим Токмаком. Однажды вечером к нам приехал командующий воздушной армией. Он поинтересовался, как идут дела в полку, похвалил отличившихся молодых летчиков, угостил курящих генеральскими папиросами. Словом, генерал был в отличном настроении. Пожелав нам новых успехов, он направился к поджидавшей его автомашине.

Как раз в этот момент западнее Большого Токмака начали ошалело стрелять зенитки. Мы посмотрели в ту сторону и на красноватом фоне заката увидели большую группу вражеских бомбардировщиков. Вскоре до слуха донеслись взрывы. Фашисты бомбили кавалерийский корпус генерала Н. Я. Кириченко, который мы прикрывали.