Ведомство страха - [6]

– Мира, – ответил Роу.

– Вот именно. Этого хотим и мы.

– Не думаю, чтобы нас устроил тот мир, какого хотите вы.

Однако незнакомец слушал только себя.

– Мы можем обеспечить вам мир, – сказал он. – Мы его добиваемся.

– Кто это «мы»?

– Я и мои друзья,

– Люди, которые принципиально отказываются от военной службы? Потому что это против их совести?

Плечи калеки раздраженно передернулись:

– Стоит ли так много думать о совести?

– А что нам было делать? Дать им захватить Польшу, не сказав ни единого слова?

– Такие люди, как мы с вами, знают мир, в котором мы живем. – Когда незнакомец наклонялся вперед, кресло тоже понемногу катилось вперед, и он надвигался на Роу, как машина. – Мы знаем, что Польша была одной из самых прогнивших стран в Европе.

– А кто нам дал право ее судить? Кресло заскрипело еще ближе.

– Вот именно. Правительство, которое у нас было и стоит у власти сейчас…

Роу задумчиво сказал:

– Это будет такое же насилие, как и любое другое. От него пострадают невинные. И вас не оправдывает то, что вашей жертвой станет человек… нечестный или что судья – пьяница.

Незнакомец ухватился за эту мысль. Во всем, что он говорил, сквозила невыносимая самоуверенность:

– Вы совершенно не правы. Что вы! Даже убийство можно иногда оправдать. Мы же с вами знаем такие случаи, не так ли?

– Убийство? – Роу медленно, мучительно обдумывал этот вопрос. Он никогда ни в чем не чувствовал такой уверенности, как этот человек. – Говорят, что нельзя творить зло даже ради самой благой цели…

– Ах, какая чушь, – презрительно скривился карлик. – Христианская мораль! Вы человек интеллигентный, вот я вас и спрашиваю: сами вы разве всегда следовали этому правилу?

– Нет, – сказал Роу. – Нет.

– Конечно нет, – воскликнул незнакомец. – Мы же навели о вас справки. Но даже и без этого я мог бы сказать… вы человек интеллигентный… – можно было подумать, что интеллигентность – это пароль, пропуск в высшее общество. – Когда я вас увидел, я с первой минуты понял, что вы не из этих… баранов. – Он сильно вздрогнул, когда с соседней площади раздался орудийный выстрел и задрожал весь дом, а издали, с побережья, снова донеслось гудение самолета. Орудийный огонь грохотал все ближе и ближе, но самолеты держали свой упорный, гибельный курс, пока опять над головой не послышалось: «Время! Время!» – и дом не задрожал от стрельбы, которая шла совсем рядом. Раздался вой, он приближался, как будто был направлен специально на это жалкое здание, но бомба разорвалась в полумиле от них – чувствовалось, как глубоко она взрыла землю, – Я говорил… – продолжал незнакомец, но он явно потерял нить разговора и свою самоуверенность; теперь это был просто калека, испугавшийся за свою жизнь. – Видно, нам сегодня достанется. Я надеялся, что они пролетят мимо.

Гудение послышалось снова.

– Съешьте еще кекса, – предложил Роу. Он не мог не жалеть этого человека; его самого спасало от страха не мужество, а одиночество. – Может, сегодня… – он обождал, пока вой не прекратился и бомба не разорвалась, на этот раз совсем близко, по-видимому в конце соседнего квартала: «Маленький герцог» свалился на пол, – и обойдется.

Им казалось, что следующая серия бомб упадет прямо на них. Но взрывов больше не было.

– Спасибо, не хочу, то есть, пожалуй, дайте.

У этого человека была странная манера: взяв кусок кекса, он принимался его крошить, – может быть, он просто нервничал. Ужасно быть калекой во время войны, думал Роу; он чувствовал, как зловредная жалость подкатывает ему к сердцу.

– Вы говорите, что наводили обо мне справки. Но кто вы такие?

Он отрезал и себе кусок кекса, но почувствовал, что незнакомец не спускает с него глаз, как голодный, который смотрит сквозь зеркальное стекло ресторана на любителя поесть. За окнами завыла сирена санитарной машины, а потом возобновился налет. Грохот взрывов, пожары, смерти – ночь была в разгаре; так пойдет часов до трех-четырех утра, пока бомбардировщики не отработают свою восьмичасовую смену. Роу сказал:

– Вот я говорил про этот нож… Во время налета человек так им поглощен, что ему трудно собраться с мыслями.

Незнакомец прервал его, взяв за руку нервными костлявыми пальцами, словно пристегнутыми к громадной ручище:

– Знаете, произошла ошибка. Этот кекс вам не предназначался.

– Я же его выиграл. Какая тут ошибка?

– Не вы должны были его выиграть. Произошла ошибка в весе.

– Теперь, я думаю, об этом поздно горевать, – сказал Роу. – Мы съели почти половину.

Но карлик не обратил на его слова внимания:

– Меня послали сюда, чтобы я взял его назад. Мы заплатим приличную цену.

– Кто вас послал? – Но Роу знал, кто его послал, это было комично: у него перед глазами возник тот нелепый сброд, который ополчился против него на лужайке: пожилая женщина в шляпе с подрагивающими полями, которая явно рисовала акварелью; язвительная дама, заправлявшая лотереей, и «необыкновенная» миссис Беллэйрс. Он улыбнулся и отнял руку. – Чем вы там забавляетесь? – спросил он. – Право же, не стоит относиться к этому так серьезно! На что вам сейчас этот кекс?

Незнакомец мрачно на него глядел. Роу попытался его развеселить:

– Понимаю, для вас это дело принципа. Бросьте, Выпейте лучше еще чаю. Я сейчас принесу.