Ведьмы из Варбойс. Хроники судебного процесса - [12]

Той же ночью, как покинула Варбойс, леди Кромвель много страдала грезами, связанными с мамашей Сэмуэл. Во сне ее невыразимо странно допекала кошка, которую (как она полагала) подослала мамаша Сэмуэл, приказав пощипывать кожу и плоть повсюду по рукам и телу. Ночью в своей кровати леди так беспокоилась и боролась, так ужасно вскрикивала, обращаясь к этой кошке и мамаше Сэмуэл, что разбудила свою соседку по кровати, которой была вышеупомянутая миссис Кромвель, супруга почтенного господина Оливера Кромвеля, сына и наследника сэра Генри Кромвеля, которого той ночью не было дома. Миссис Кромвель, проснувшись и увидев леди в таком смятении, разбудила ее, за что леди много благодарила, сообщив, как была мучима во сне мамашей Сэмуэл и ее кошкой со многими другими подробностями, которые очень хорошо запомнила. После таких страхов она не могла успокоиться и заснуть всю оставшуюся ночь. А через некоторое время леди [Кромвель] впала в престранную болезнь. И так продолжалось вплоть до ее смерти, которая наступила примерно через год с четвертью после ее визита в Варбойс[21]. Манера ее припадков сильно походила на те, что были у детей, исключая лишь то, что она всегда находилась в ясном сознании. Иногда у нее случались боли то в одной руке, то в другой, а то и в ноге, в одной или другой, и много раз болела голова. Порой у нее прихватывало один из пальцев на руке или ноге. И всегда потряхивало беспокоящее место, будто в судорогах. И эта фраза мамаши Сэмуэл (которую та произнесла в Варбойс, о том, что «Мадам, я никогда не причиняла вам вреда пока еще») никогда не выходила у нее из головы. Но оставим эту добрую леди на небесах с Богом и вернемся к нашим детям.

Свидетельства Генри Пикеринга

Вскоре после Рождества в 1590 году (хотя за прошедшее время произошли сотни удивительных случаев, рассказ о которых мы пропустим) господин Генри Пикеринг, дядя этих детей, будучи тогда студентом в Кембридже[22], отправился в дом господина Трокмортона и провел там три или четыре дня. Он захотел поговорить с мамашей Сэмуэл и, выбрав удобное время, попросил двух других знакомых студентов, находившихся в городе, пойти с ним. Те согласились, и так без задней мысли они отправились к дому господина Трокмортона. На этом пути, выйдя из своего дома, дорогу им пересекла мамаша Сэмуэл. Заметив это, они решили спешно последовать за ней и задержать возвращение, поскольку муж у нее был человеком суровым и, узнав, не стерпел бы ее беседы с кем-либо. Она шла в соседний дом за дрожжами, неся в руке маленькую деревянную кружку и в подоле немного ячменя для обмена на дрожжи. Пока она направлялась к тому дому, студенты постоянно следовали за ней. Они слышали, как она обратилась с просьбой к соседке, но у той не оказалось, чего просили.

Когда старуха собралась возвращаться, студенты попытались заговорить с ней, но она была не склонна останавливаться. Все же их попытки задавать вопросы вынудили ее идти немного медленнее. При этом она отвечала раздраженно и очень громко, не желая слушать кого-либо кроме себя. Один из студентов предложил ей сохранять женское достоинство и быть тише. Она ответила, что родилась на мельнице, появилась на свет при шуме, у нее свои дела, и она не может говорить тише[23]. Большей частью в своей речи она бранила господина Трокмортона и его детей, говоря, что он несправедлив к ней, что в страдании своих детей разыгрывает забаву, обвиняя ее, ставя под сомнение ее доброе имя. Она часто повторяла, что припадки этих девочек не более чем беспутные проказы, и если бы они были ее детьми, то она не удержалась бы, чтобы наказать каждую, одну за другой. Студенты осведомились о ее служении Богу и исповедании веры. Но все, чего они смогли добиться, было то, что ее Бог избавит ее, ее Бог защитит ее и воздаст ей за ее врагов. Всегда использовались фразы типа «мой Бог сделает то или это для меня», что было отмечено одним из студентов. И он спросил, один ли у нее Бог и служит ли она тому же Богу, которому служат другие? Она ответила: «Да, это так». Но вопросы про «моего Бога» и про «Бога на небе и на земле» доставили ей большое беспокойство. В конце концов она вынуждена была уйти, сказав, что муж побьет ее за долгую задержку. Тогда дядя этих детей, который был тронут более остальных, сказал на прощанье, что если она та женщина, что околдовала детей, то Божье отмщение наверняка настигнет ее прежде смерти, и сколько бы она ни обманывала себя и мир, но нельзя предотвратить суд Божий иначе как исповедью и покаянием, чего она сделать уже не успела; и он надеется однажды увидеть ее горящей на костре, и сам бы поджег его, и подносил бы дрова, и те дети дули бы на угли. На что она ответила (поскольку буквально рядом на улице был пруд): «Скорее я увижу, как ты уйдешь в этот пруд с головой и ушами». На том они расстались.

* * *

Теперь вернемся к сути. Старшая из дочерей господина Трокмортона[24] была тогда в припадке и сидела дома в гостиной, вместе со своими отцом и бабушкой, а также одной из сестер, которая тоже была в припадке. Вдруг она сказала, что сейчас ее дядя (назвав его) и двое других (кого она также назвала) направляются к мамаше Сэмуэл, и мы вскоре услышим какие-то новости. Затем она сказала: «Посмотрите, куда это мамаша Сэмуэл спешит по улице перед ними с деревянной кружкой в руке. Передник у нее поддернут, и я знаю, что в нем. Она идет к дому тех, что держат пивную». Имя владельца дома она точно назвать не смогла, но описала его рыжую голову. «Прислушайтесь, – сказала она сестрам, – мамаша Сэмуэл говорит очень громко, а мой дядя просит ее говорить тише, но она отвечает, что не может». И она пересказала отцу и присутствующим все слова (а именно, что она родилась на мельнице и т. д.) и в той же манере, что мамаша Сэмуэл говорила ее дяде и другим студентам. Короче говоря, она сообщила буквально каждое слово, которыми обменялись тогда мамаша Сэмуэл со студентами. В заключение сказала: «Вот так, мамаша Сэмуэл, я думаю, мой дядя взволновал тебя». И снова пересказала все, что произнес ее дядя, желая, чтобы тот день наконец настал, поскольку: «Я сама, – сказала она, – буду раздувать угли». И еще прибавила: «Он был таким милым, когда ничем не ответил на ее пожелание увидеть его в пруду с головой и ушами». Господин Трокмортон стоял рядом и все слышал. После того, как девочка известила, что студенты с мамашей Сэмуэл расстались, он спросил о своем брате, дяде этих детей, осведомившись, не знает ли кто-нибудь, где он. Ему ответили, что он не возвращался домой из церкви после вечерней молитвы (что было в субботу), и никто не знает, где он. Господин Трокмортон предположил: «Может быть, он с мамашей Сэмуэл?» И немедленно вышел из дома, чтобы разузнать. Только он вышел, как встретил в церковном дворе компанию, возвращавшуюся от мамаши Сэмуэл.