Ведьмоспас - [8]

— Ты собираешься кормить ребенка или нет? — снова подал голос Геремор.

— Что ты мелешь? — прошипел Олло. — Какого ребенка, чем кормить?

— Вон ребенок, — тихо сказал Геремор, указав на шевелящееся тряпье, — и вот чем кормить. — Он протянул руку к груди приятеля и Олло вдруг почувствовал прикосновение там, где, по его расчетам, грудь еще и не начиналась.

Холодея от ужаса, он опустил глаза. Там, где минуту назад под форменным кафтаном билось молодецкое сердце, теперь торчали два огромных бугра, обтянутых тонкой белой блузкой. Живот совсем втянулся, стал плоским, как доска; из-за проклятых бугров Олло пришлось наклониться, чтобы его увидеть. О том, что творилось внизу живота, эльф предпочел сразу забыть — слишком жуткой была перемена. И, в довершение всех ужасов, он увидел свои голые ноги, прикрытые до середины бедер черной юбкой в белый горошек.

Ни Боевого Магического Комплекта, ни денег, ни оружия не было и в помине.

— Ты, — заверещал Олло, — ты, ты, ты, ты, тыыыы!!!!!

— Что ты орешь, дурак! — прошипел Геремор. — Стражники вокруг, скрутят — и пикнуть не успеем.

— Это ты пикнуть не успеешь, — рычал Олло, пытаясь дотянуться длинными острыми ногтями до глаз Геремора. — Сволочь, урод, бабник, маг недорезанный, блошиное пастбище! Ты покойник, Геремор! Доколдовался! — Олло незаметно для себя перешел на крик. — Свинья! Выродок! Бестолочь!

Позади кто-то деликатно кашлянул. Сипловатый голос произнес:

— Что же вы, дамочка, буяните?

Олло вздрогнул, отдернул руки от гереморовой физиономии и медленно обернулся. Перед ним стоял пожилой седоусый стражник, чуть дальше сгрудились еще несколько человек. Седоусый в странном жесте приложил руку к козырьку похожей на блин шапки и представился:

— Полковник Большаков. Чем занимаетесь?

— Мы…, — протянул Олло, отчаянно пытаясь придумать занятие менее кровожадное, чем убийство Геремора, — понимаете ли, мы… мы…, — похоже, вид у него был совершенно невменяемый. Пожилой прищурился.

— Мы, мы, мы…, — под ногами, в куче тряпья произошло какое-то движение, и следом округу сотряс громогласный ор младенца. В мгновенном озарении Олло нашарил что-то теплое, шевелящееся, и, подняв добычу высоко над головой, выпалил:

— Мы ребеночка кормим!

Воцарилась тишина. Стражники разинули рты. Седоусый недобро ухмыльнулся. Всхлипнул младенец.

— Кормим вот, — пролепетал Олло, и вдруг с ужасом обнаружил, что держит ребенка за ногу.

— Что-то не так? — проговорил эльф и, чтобы загладить неловкость, сунул младенца под мышку.

Это решило исход дела. Люди в сером обступили троицу плотным кольцом. Седоусый, протянув мозолистую руку, потребовал:

— Предъявите документы.

— Нету документов, — буркнул Олло. Притворяться заботливой мамашей больше не имело смысла, и эльф решил снова стать самим собой — насколько позволяло новое тело.

Глава 3

Младенец орал так громко, что проводить допрос на месте казалось решительно невозможно. Кроме того, подозрительный вид семейки не оставлял ни малейших сомнений: ближайшие дни задержанные проведут в КПЗ.

— Прохоров! — крикнул полковник и сейчас же на зов явился сорокалетний толстячок с большой лысиной, обрамленной клочками русых волос.

Капитан Прохоров слыл в отделении докой по части детей: Макаренко и Песталоцци в одном лице. Четверо спиногрызов приучили его стойко переносить невзгоды и не страшиться никаких опасностей — будь то разъяренный директор школы в прожженных на заду брюках или принесенный из лесу ужик, который на поверку оказывался рассерженной взрослой гадюкой.

— Капитан, возьми ребенка, пока мамаша его не задушила, — распорядился полковник.

— Этого задушишь, — процедила женщина сквозь зубы.

Она сунула Прохорову визжащего карапуза. Капитан бережно принял младенца в сложенные колыбелькой руки и благодушно улыбнулся, когда тот сердито клацнул зубами.

— Надо же, — воскликнул он умиленно, — такой малец, а зубов вон сколько. — Потом потянул воздух носом и рявкнул:

— Его что, ни разу не мыли?!

— Откуда мне знать — мыли его или нет, — огрызнулась мамаша.

— Что же вы за мать! — покачал головой капитан.

— Уж какая есть, — с убийственным сарказмом ответила дамочка. — Подробности у него вон узнайте. — Она кивнула на стоявшего рядом чернокудрого типа в зеленой рубашке. — Эй, молодой отец, мы ребенка мыли?

В ответ мужчина сделал странный и явно неприличный жест и отвернулся.

Полковник отрядил нескольких подчиненных доставить семейку в участок, остальные продолжили прочесывать лес в поисках троих маньяков, напавших утром на вокзале на милицейский патруль.

Как ни старался Олло стать самим собой, его неизменно принимали за женщину, причем, судя по реакции сопровождающих — весьма привлекательную.

Его под ручку провели через лес, галантно растворили перед ним дверцы безлошадной серой кареты и вежливо впихнули в ее смердящее нутро. Прежде чем дверцы захлопнулись, подбежал Прохоров.

— Заберите! — он швырнул Олло младенца. На пальцах капитана красовались бордовые отметины совсем не детских зубов, по правому боку расплывалось подозрительное темное пятно.

Экипаж тронулся под оглушительное «ААААААААААААААААА».

Через пять минут поездки тела внутри кареты располагались в таком порядке: Олло и Геремор стояли на коленях, голова к голове, у крохотного зарешеченного окошка в задней двери шарабана. Каждый из них пытался просунуть нос сквозь прутья и глотнуть хоть чуть-чуть свежего воздуха, ибо воздух внутри кабины был пригоден разве что для копчения драконов. По полу, с резвостью бешеной макаки, ползал слегка подросший Гиллигилл. Орк кусал эльфов за икры и прочие мягкие части тела, эльфы вскрикивали, скрежетали зубами, но от окошечка не отдалялись и орка к нему не подпускали.